– Патроны с них возьми. Первый трофей ведь. И погоди немного. Я сейчас.
Он скрылся в доме, чтобы через несколько минут вернуться со своим походным сидором, туго набитым чем-то. За поясом отец нес свой любимый кавказский кинжал. Подарок побратима из терского казачьего воинства, с которым побратался еще в турецком походе.
– Держи, – сунул он Лехе сидор. – К бабке Чин ступай. Она тебе рану быстро залечит. Повезло, только шкуру малость попортили, стрелки, – презрительно усмехнулся отец, внимательно оглядывая рану на левом боку парня. – Сюда пока не суйся. Пусть уляжется все.
– А как же вы, батя? – опомнился Леха. – Вас же с матерью да сестрами со свету за меня сживут.
– Их тоже отправлю, – отмахнулся отец. – Сейчас первым делом тебя спрятать надо. Запомни, не должен род казачий впусте прерваться. Всё. Ступай. Только рану тряпицей заткни, чтобы кровью не истечь. Рана хоть и легкая, а кровит сильно.
Шум и конский топот у ворот заставил отца чуть вздрогнуть и с тревогой оглянуться. Леха привычным движением передернул затвор карабина, про себя только усмехнувшись. Прежний владелец этого оружия, похоже, толком и не знал, как с ним правильно обращаться. Дергал стебель, только время зря теряя. А карабин господина Мосина такого обращения не любит. Его перезаряжать плавно надо. Тогда и быстро получается.
– Беги, сынок, – резко скомандовал отец, подхватывая брошенный Лехой револьвер. – Беги. Огородами в тайгу уходи. И к бабке. К бабке сразу ступай. Расскажешь ей все, она знает, что делать.
Неожиданно шагнув к сыну, он крепко обнял его и сразу, словно устыдившись, оттолкнул, снова приказав:
– Беги.
Слушаться отца для Лехи было так же привычно, как дышать. Ведь всему, что парень умел, отец его и научил. И охотиться, и стрелять, и ухваткам воинским, всему учил. Подхватив сидор, парень закинул его на правое плечо и, привычно перемахнув забор, нырнул в подлесок. Тайга подступала к станице почти вплотную. Уже отойдя шагов на сотню, Леха услышал, как на их подворье грохнул выстрел, и, выругавшись, бросился к ближайшему дереву.
Шипя от боли, он взобрался на высоту пары своих ростов и, напрягая глаза, всмотрелся в то, что происходило в их дворе. По подворью с хозяйским видом расхаживали все те же иностранные солдаты. Потом из дома вытащили мать и двух сестер. Один из солдат тут же принялся тискать старшую сестренку, гнусно усмехаясь и корча рожи. Не удержавшись, Леха вскинул карабин и, тщательно прицелившись, спустил курок.
Голова насильника лопнула, окатив красным стену сарая. Солдаты тут же забыли про женщин и принялись прятаться, осматриваясь и пытаясь понять, откуда в них стреляли. Плавно передернув затвор, Леха взял на прицел еще одного солдата и снова выстрелил. Стрелять его отец научил здорово. Один выстрел, одно попадание. Иначе стрелять – пустой перевод патронов. Так опытный казак всегда повторял. Выпустив все пять патронов, Леха заметил, как от станицы в тайгу пробираются фигурки солдат. Сообразив, что они пытаются его обойти, парень спустился с дерева и, на ходу перезаряжая карабин, быстро зашагал в нужную сторону.
Но среди солдат, похоже, нашелся опытный проводник, сумевший разобраться в его следах. Очень скоро парень заметил погоню и принялся путать следы. Ранение и потеря крови не позволяли ему бежать, так что пришлось вспомнить все, чему когда-то учил отец. Дважды он сходил в ручей и двигался по колено в воде, выбираясь на прибрежные камни, чтобы сбить врага со следа. И вот теперь, убедившись, что сумел оторваться, Леха направился в нужную сторону.
На хутор бабушки Чин. Если быть точным, то Чин была ему прабабкой, но Леха привык называть ее бабушкой. Она его всегда называла странным именем Лю, но Леха не обижался. Знал, что бабка называла его так с самого детства. Еще когда он толком и ходить не умел. А самое главное, именно она, бабушка Чин, обучила его тому, что для многих в станице было странным и непривычным. Но сам Леха придерживался мнения отца. Знания лишними не бывают.
– Сколько раз тебе было повторять, что рану нельзя оставлять открытой? – возмущенно ворчала бабушка Чин, вычищая ему попорченную шкуру.
– Так некогда было, бабушка, – скрипнув зубами, выдохнул Леха. – Гнались за мной.
– Надо было хоть воском медовым замазать, – вздохнула бабка, засыпая рану смесью толченых трав.
Травы она разбирала ловко. Потому и жили они с прадедом на хуторе, в тайге. Где и когда эти двое познакомились, не знал никто. Просто однажды прадед вернулся из приграничного похода, привезя с собой юную девушку китаянку. В казачьей среде подобные браки были не редкостью, так что долго судачить об этом даже записные кумушки не стали. Так, перемыли косточки пару седмиц, да забыли.