Андрюха приподнял одно плечо.
– Как сказать… Мужики, конечно, обомлеют от этого товара, особенно… – Андрюха выразительно пощелкал пальцами, – ну, от этого…
– Чего «особенно»?
– Ну, от этого самого, что на причиндал навинчивается…
– По-английски это называется «кондом». – Вид Арсюхин сделался еще более значительным.
– Мужики в обморок будут грохаться – во передовая наука до чего доскреблась…
– Мне не это важно знать, – перебил его Арсюха, – будут мужики рассупонивать свои кошеля, чтобы купить товар, или нет?
– Думаю, что будут, – обнадежил Арсюху знаток деревенской жизни Андрюха Котлов, переступил с ноги на ногу, железный пол гулким стуком отозвался на это движение, вызвал на зубах невольный чес.
– «Думаю» или точно будут? – Из подбитых глаз Арсюхи брызнул угрюмый фиолетовый огонь.
– Точно будут, – ответил Андрюха, отбросив всякие колебания.
– Ты ведь, по-моему, то ли женился в этих местах, то ли родился, а?
– Никогда здесь не был. Даже во сне.
Миноноска, немного оторвавшись от расхлябанных, с дырявыми машинами мониторов, первой шла на юг. Мимо тянулись затихшие зеленые берега. Высокие спокойные деревья, сосны с темной, иссушенной летней жарой хвоей, нескошенная высокая трава, подступающая к самой воде, березы, с немым удивлением взирающие на проплывающие суда, и – кроме черных тяжелых воронов, приветствовавших экспедицию хриплыми голосами, – ни одной живой души. Ни зверей, ни людей, ни домов в сочных зеленых распадках.
Такое странное безлюдье заставляло невольно сжиматься сердце, в груди делалось холодно, люди старались прикрыться железным бортом, встать за рубку, за трубу, пышущую искрами – в этом безлюдье невольно возникало ощущение, что с берега обязательно должны раздаться выстрелы.
Но выстрелов не было.
Из-под миноноски, из-под косо срезанного форштевня неожиданно выскочила крупная рыбина, блеснула широкой горбатой спиной и, будто дельфин, снова врезалась в воду.
Арсюха охнул и с перекошенным от азарта ртом схватился за сердце.
– Это же семга! Килограммов на тридцать.
Семгу Арсюха любил больше английских консервированных ананасов и «гарден строберри» – клубники в сиропе, захлопал руками, залопотал что-то азартно, по-ребячьи невнятно засуетился, ища рядом с собою что-нибудь такое, чем можно было подцепить наглого самца, не нашел и вновь завзмахивал, захлопал руками.
– Люди, вы видели, какой баран вымахнул из воды? – прокричал он на всю миноноску: истончившийся до визга пилы возбужденный голос Арсюхи услышали даже в машинном отделении – оттуда высунулся чумазый, с блестящими белками глаз и крупными чистыми зубами моторист Потрохов, взметнул над собой руку с согнутыми пальцами, похожую на большой багор.
– Где рыба? – вскричал он азартно. – Где?
Арсюха, жадно вглядывающийся в воду, с досадой отмахнулся от моториста. Не увидев больше семгу, он произнес со слезным стоном:
– Нету рыбы! Была и – сплыла!
Миноноска продолжала двигаться на юг, за ней, то отставая, то приближаясь, – полудырявые мониторы, набитые солдатами.
Солдатам в армии Миллера жилось хорошо, они в отличие, скажем, от солдат Колчака и деньгами были обеспечены, и продуктами, и оружием, и патронами, и одежда с обувью была у них справная. Адмирал платил большие деньги за поставку патронов, оружия и амуниции японцам, французам, американцам, но при рублевом замахе удар получался копеечный: все, что поступало в Россию, а потом по железной дороге двигалось на колчаковский фронт, подвергалось жестокому разграблению чехословаками – эти ребята за счет адмирала упаковали себя по первому разряду, при случае даже лошадям своим могли вставить золотые зубы.
Миллер с такими проблемами не сталкивался.
Монитор, замыкавший строй судов, тяжело вскарабкался на длинную волну, приподнял округлый черный нос и со всего маху, со стоном, опустился на воду. В обе стороны полетели темные блестящие брызги. Замыкающий монитор явно рыскал – уходил то влево, то вправо.
На «сигналах» стоял Андрюха Котлов, освоивший на миноноске кучу профессий, в том числе и эту:
– Дежурный, спросите у монитора, замыкающего строй, что происходит, почему он прыгает? – велел сигнальщику лейтенант Лебедев. – То в лес норовит забраться, то по дрова, то корове под титьку…
Андрюха расправил влажные от речной мороси флажки и проворно, с тугим хлопаньем заработал ими.
– Ну, чего там? – нетерпеливо спросил Лебедев.
– На этом мониторе нет сигнальщика. Ответить не могут.
– Тьфу! – с досадой отплюнулся Лебедев. – Хорошо, что хоть есть капитан. Только кривоглазый какой-то… То в одну сторону правит, то в другую. Строй потерял.