— Господин Заремский, закройте своей жене рот. Она вопит, как сучка на случке. Это немного… раздражает!
— Попридержи язык, Ланкастер, — прошипел на английском Заремский, но все таки скрутил мне запястье и отпихнул за свою спину, обращаясь ко мне уже на нашем языке, — Закрой рот и не мешай наслаждаться тем, как порешат твоего мальчика. Смотрю ты ему на хер не сдалась, шалава, если он даже не смотрит в твою сторону. Видимо поимел, и хватило!
— Рано или поздно ты сдохнешь, тварь! И я буду с радостью наблюдать за тем как это случится, Заремский.
Я увидела в его глазах блеск, а потом моих ушей коснулся звук ударов стали. Мечи скользили в воздухе и с громким звуком соприкасались всё чаще. Как не пыталась не могла отвести взгляд от того, что происходило. И это меня убивало. Теперь то мне стала ясно видна другая сторона мужчины, которого я полюбила всей душой. Шин не собирался останавливаться. Им двигала лишь месть за смерть родителей, и сюда он пришел не меня искать, ведь это я его бросила. Шин пришел мстить человеку, который прямо сейчас ухмылялся ему в лицо и ловко уходил от любой его атаки.
Так глупая дурочка, стала частью опасного приключения, из-за того, что однажды поскользнулась на браслете у храма, своды которого способны были облизать облака, настолько близко он был к небесам.
Судьба? Наверное с этого момента я начала в неё верить. С того самого момента, когда из моего горла вырвался истошный вопль, а Шин застыл с занесенной катаной над раненным противником.
— Нет!
"Только не становись убийцей, не нужно!" — набатом кричало в голове, но слова застряли в горле, когда наши взгляды вновь встретились.
Пот стекал по его лицу, по шее, смывая собой маску ярости, но глаза… Его взгляд был пустым, словно я — это стена, которая за моей спиной.
"— Преданность? При чем здесь преданность, бабушка Шила?
Женщина поправила сари, и закинула его край обратно на плечо, тепло и снисходительно улыбнувшись, словно я маленькая дурочка.
— Как только ты поймешь, что это, ты станешь женщиной, Мари. До того, все чувства это лишь пустышка… Без этого нет настоящих отношений и любви.
— Вы так говорите, словно мне нужно немедленно стать кому-то преданной! Вы же понимаете…
— Тебе нужна защита! Ты ведома мужским началом, девочка. Ты не сможешь жить и строить семью с обычным мужчиной. Ты неуклюжая…
— И вы туда же! — я шикнула и опустила поливалку на пол, прикусив губу от досады.
— И к тому же глупая! Ты этот цветок пять раз полила, — хохотнула старушка, — У него корни сгниют, и он пропадет из-за твоей же глупости…"
Блеск металла разрезал картинку перед глазами, и я осела на пол. Движения этих двоих были настолько быстрыми, что уловить, кто упал на ринг было невозможно. Но цвет ножен меча Шина, я запомнила слишком хорошо.
Я причина того, что произошло. Если бы не мои вопли, если бы не моя жизнь, и этот чертов страх перед всем, я бы не смотрела, как мой мужчина оседает на колени, раненный, из-за того, что я опять проявила глупость вмешавшись туда, куда не должна была.
И Рэй, и Бон Бон с Сином порывались войти внутрь Клетки, но им не давали вновь прибывшие прихвостни Ланкастера. Только Рина сумела в последний момент раскидать пятерых жлобов, и отпихнула их к людям Джареда. Но и она не успела. Рюноскэ стоял над Шином и тяжело дыша вытер кровь с лица, плюнув на пол Клетки.
— Вставай… — я еле дышала, но продолжала повторять это раз за разом, — Поднимайся, Шин! Умоляю, встань! — мой крик оглушил даже меня.
Повисла полная тишина, в которой Шин медленно поднял голову.
Черная маска, которая прикрывала его рот, упала рядом с ним. А затем пол окрасился алым.
— Отлично! — начал хлопать Заремский, а по помещению за стенами зала раздался топот и крики, — Думаю нам пора!
— Да, шеф!
Голос шавки Заремского прозвучал над моим ухом, а следом меня рывком подняли и поволокли на выход. Ноги не слушались, потому что я была на грани обморока, а перед глазами раз за разом прокручивалась картинка того, как Шин опираясь о меч, выплевывает кровь на белую поверхность ринга.
А следом темнота. Черная и уютная темнота, в которой нет ничего. Нет страха и чувства постоянного опасения. Нет дрожи из-за мыслей, что вот завтра меня точно найдут и поймают. Нет ничего. И лишь небольшие вспышки. Моменты, когда я ощущаю прохладу в горле от того, что меня кто-то пытается напоить. Только короткие картинки, как мимолетные кадры перед глазами.
13
— Сколько она ещё будет в таком состоянии?
"Мама? Это же голос мамы?" — я попыталась пошевелить рукой, и мне показалось, что моя конечность весит тонну, не иначе.