Эгингва перед санным походом
1 октября я с тремя эскимосами – Эгингва, Ублуя и Кулатуна – покинул корабль. Три упряжки, по десять собак каждая, тащили сани с запасом продовольствия всего на две недели. Собаки быстро передвигались с легким грузом по уже проложенному следу, и через несколько часов, достигнув залива Портер в 35 милях от корабля, мы расположились там лагерем.
В заливе мы застали двух эскимосов – Онвагипсу и Вишакупси, которые выехали сюда за два дня до нас. Онвагипсу отправился обратно к кораблю, а Вишакупси мы забрали с собой: он должен был помочь нам доставить партию припасов в Сейл-Харбор, а оттуда уже вернуться к кораблю.
Мы провели ночь в брезентовой палатке, которая была поставлена здесь первым осенним отрядом. Ночь была не очень холодная, и мы крепко заснули, поужинав бобами и чаем. Бобы и чай! Возможно, это мало похоже на лукуллов пир, но после дня, проведенного под открытым небом на Земле Гранта, он представлялся именно таким.
Глава шестнадцатая Самая богатая дичь Арктики
Отлично выспавшись, мы с утра пораньше двинулись в путь, прошли по льду залива Портер к его вершине и, взяв в сторону суши, пересекли 5-мильный перешеек, разделяющий залив Портер и бухту Джемс-Росс. Каждый фут этого маршрута был мне знаком и овеян воспоминаниями. За перешейком мы вновь спустились на лед и быстро помчались вдоль западного берега. Собаки, сытые и отдохнувшие, бежали рысцой, навострив уши и подняв торчком хвосты; погода была хорошая; солнце, низко висевшее над горизонтом, отбрасывало на лед длинные, фантастические тени людей и собак.
Внезапно зоркие глаза Эгингва заметили движущуюся точку на склоне горы слева от нас. «Тукту!» – вскрикнул он, и весь наш отряд немедленно остановился. Зная, что преследование одиночного оленя – дело не скорое, я не бросился тотчас в погоню, а велел моим крепким, длинноногим юношам Эгингва и Ублуя взять винчестеры и попытать счастья. Через мгновение они уже мчались во весь дух по снегу, словно нетерпеливые собаки, сорвавшиеся с постромок, низко пригибаясь к земле. Бежали они с таким расчетом, чтобы пересечь путь оленю чуть дальше по склону.
Я наблюдал за ними в бинокль. Олень, заметив их, неторопливо побежал в другую сторону, то и дело оглядываясь назад и явно насторожившись. Но вот он повернулся к ним мордой и стал как вкопанный, и я понял, что охотники издали магический клич, из поколения в поколение завещаемый отцом сыну, подражательный клич, при котором олень мгновенно останавливается, – особый свистящий звук, напоминающий шипение кошки, только более продолжительный.
Полевой отряд и его трофеи (залив Портер)
Охотники подняли ружья, и великолепный самец рухнул как подкошенный. Собаки, навострив уши и подняв морды, наблюдали за всей этой сценой, но при звуке выстрелов взяли с места в карьер – и вот уж мы, не разбирая пути, летим по камням и снегу, словно и нет груза на санях.
Когда мы подъехали, охотники стояли подле добычи, терпеливо ожидая нас. Я просил их не трогать оленя, так как хотел сделать несколько снимков. Это был красавец зверь, почти белоснежный, с великолепными ветвистыми рогами. Как только я сфотографировал оленя, эскимосы вчетвером принялись свежевать и разделывать его.
Как сейчас вижу перед собой эту картину: высящиеся по обеим сторонам бухты горы; заснеженная полоса побережья, переходящая в белую поверхность бухты; низко висящее на юге солнце – сгусток ярко-желтого сияния, как раз заполняющий провал водораздела; воздух, полный медленно падающих ледяных кристаллов, и четверо людей в меховых одеждах, склоненных над убитым оленем, а чуть поодаль собаки и сани – единственный признак жизни в великой белой пустыне.
Когда олень был разделан, мы тщательно свернули шкуру и положили ее на сани, а мясо сложили кучкой, чтобы Виша-купси отвез его к кораблю, когда будет возвращаться из Сейл-Харбор с пустыми санями. После этого мы возобновили свой путь вдоль западного берега бухты, снова взяли в сторону суши и прошли дальше на запад через второй полуостров и низкий водораздел, пока не достигли маленькой бухты на западном берегу полуострова Парри, названной англичанами Сейл-Харбор. В горле бухты, с подветренной стороны ее северного мыса, мы разбили наш второй лагерь. Вишакупси сложил здесь свой груз, а я оставил записку для Бартлетта, который был западнее нас в пути к мысу Колумбия. К ужину у нас было жаркое из оленины – блюдо поистине королевское.