Наверное, Николя действительно не такой, как все мужчины. И эта ледяная инаковость настораживала и отталкивала, несмотря на привлекательную оболочку. Майли вздохнула: «Хорошо, что я полюбила жаркое летнее солнце, а не эту ненастную зимнюю стужу».
Занимался теплый ясный денек. В воздухе был разлит хмельной весенний аромат распускающихся листьев. Деловито гомонили птицы. Женщины, стуча коваными каблучками по брусчатой мостовой, с плетеными корзинками спешили на рынок, а мужчины на службу, в ремесленные лавки или по другим делам. Николя с Майли вышли на узкую улочку, примыкавшую к главной площади и постучались в один из старых богатых домов. Ученица вопросительно глянула на своего учителя.
— Поможешь мне в одном дельце, — подмигнул ей Охотник. — Думаю, у тебя даже будет шанс вызвать мертвеца
Майли поежилась. За время обучения у Николя она немного пообвыклась к своему дару, научилась не привлекать мертвецов без дела и сдерживать страх, который так часто накапливался внутри и уродливой жабой давил на грудь, мешая дышать. Благодаря этому получалось выполнять некоторые самые простые задания: угадать, жив человек или мертв и указать, в какой стороне находится его могила, чувствовать места, где бродят неупокоенные или ютится нежить. Но вызвать покойника по желанию ни разу так и не вышло. Охотник говорил, что в первый раз проще всего это делать над свежим трупом, но одна мысль об этом вызывала ужас. Да и кто из людей позволит так кощунственно измываться над душами своих близких? Поэтому вызов покойника постоянно откладывался. Майли надеялась, что навсегда, но, похоже, Охотник сдаваться не собирался.
Дверь открыла полноватая женщина среднего возраста с опухшим от слез лицом.
— Доброе утро, госпожа Ауд, — предельно почтительно заговорил Николя. — Бургомистр очень обеспокоен пропажей вашего сына и попросил меня поучаствовать в его поисках. Не могли бы вы рассказать о нем поподробней?
Женщина с сомнением посмотрела на него и на Майли, а потом поджала губы, вытирая мокрое от слез лицо кружевным платочком.
— Да что вы можете? — срывающимся голосом ответила она. — Проповедник верно говорит, вы потеряли силу. Вот и демоны вас больше не слушаются. Заманили моего сыночка своими плясками под холмы и морят там, мучают, пока мое сердечко кровью обливается.
Николя шумно выдохнул и продолжил сочувственно улыбаться. И как у него скулы только не сводит?
— Со всем уважением, но это не Дану. У них нет мотива и…
— Да какие мотивы нужны этим остроухим тварям? Нелюди они. Спят и видят, как бы нас всех к подземной реке отправить! — плечи Ауд затряслись от всхлипываний.
— Моя госпожа, уверяю вас, если ваш сын все же у Дану, то я отыщу его и покараю того, кто его похитил.
Словам Николя удалось вселить в ее сердце надежду, и женщина смягчилась:
— Вы думаете, он жив? Говорила я ему выбрать более спокойное ремесло, чем валить лес в самом Утгарде. Да, денег было бы меньше, но и риска тоже. Ведь там столько злобных тварей бродит! А не послушал. Самостоятельности захотел. И чтобы жить отдельно. Да разве ж мы его когда со двора гнали? Или куском хлеба попрекали? Последним готовы были поделиться. А как иначе? Ведь он наша плоть и кровь. Вначале родители о детях заботятся, а в старости дети о нас — так испокон веков заведено. Только ежели он не вернется, одним чахнуть придется. Никого у нас больше не осталась.
Ауд расплакалась в голос.
— Одолжите какую-нибудь его вещь, и мы сможем точно узнать, на том он берегу или на этом, — терпеливо предложил Охотник.
Хозяйка спешно ушла в дом. Николя украдкой шепнул на ухо Майли:
— Если мертв, не говори — просто кивни.
Майли повела плечами. Судя по тому, что Охотник надеялся вызвать покойника, он явно предполагал, что парень погиб. Лгать ей не нравилось, тем более, что тут правда так или иначе всплывет. И очень скоро.
Ауд принесла старую фигурку лошадки и белую рубаху.
— Это была его любимая игрушка в детстве. И одежда. Он частенько забегал к нам за едой и приносил грязное белье, чтобы я постирала.
Майли взяла вещи и повертела их в руках. Лошадка была довольно искусной, а рубаха из дорогой плотной ткани. Видно, деньги у этих людей водились.
— Мне еще нужно имя и возраст, — тихо попросила она.
— Орм, двадцать лет, — коротко ответила Ауд.
Майли достала из-за пазухи амулет — подвешенный на красном шнурке желтый кокон из гибких ивовых веток, внутри которого был спрятан кусок янтаря с нацарапанной на одной стороне пентаграммой. Его смастерил Николя. Говорил, что он будет защищать от враждебных духов и помогать контролировать свой дар. Насколько это правда, Майли проверить не могла, но привидения ее больше не беспокоили, а сам амулет иногда подсказывал ответы на некоторые вопросы.
Майли обернула лошадку рубашкой и прижала ее к груди правой рукой, а левой начала раскачивать свой амулет, как маятник, иногда встряхивая его. Закрыв глаза, покружилась на месте и замерла, переводя тяжелое дыхание. Амулет еще качался на шнуре из стороны в стороны, принимая вибрации с противоположного берега реки. Когда остановился, Майли осторожно подняла его над головой, вглядываясь, какой стороной лег камень внутри. «Только не пентаграмма. Ну, пожалуйста!» Ее надежды не оправдались. Под тонкими ивовыми прутьями легко проглядывалась пятиконечная звезда, указывающая на землю. Майли испуганно глянула на Охотника. Он все понял без слов.
— Вот видите, госпожа Ауд, я оказался прав. Еще есть надежда, — улыбка Николя стала еще шире. — Мы его найдем.
Щеки женщины порозовели. Глаза загорелись. И все выражение лица смягчилось в ожидании чудо. Майли спрятала амулет, избегая взгляда Ауд. Как же неприятно лгать в таком деле. И еще неприятней будет, когда все-таки придется сказать правду. Хорошо, что делать это будет не она.
— Ауд, кто там? — на пороге показался седовласый мужчина, невысокий и сухощавый, с льдистыми, как у многих лапландцев, голубыми глазами.
— Мастер Охотник пришел искать Орма, — поделилась радостной вестью жена. — Наш мальчик жив, слышишь?!
— Мастер Рауд, — Николя почтительно склонил голову.
— Ауд, ступай в дом. У тебя там что-то на печи горит, — мужчина кивнул на дверь.
— Ах, и правда! — всплеснула руками жена и умчалась.
— Он мертв? — проницательно спросил Рауд.
Николя выдержал его тяжелый взгляд и медленно кивнул.
— Ваша жена явно не готова к такому известию. Не стоит расстраивать ее, пока мы не нашли тело.
Рауд горестно вздохнул, на его лбу залегли глубокие морщины, но он хотя бы держал себя в руках.
— Ауд слишком к нему привязана — не отпускала Орма ни на шаг, вот он и ушел жить один, как только представилась возможность. Люби она его чуть меньше, возможно, ничего бы не произошло.
— Ваша жена ни в чем не виновата. Несчастья иногда случаются, — попытался смягчить его Охотник, но Руад остался все также суров. — У вашего сына были враги?
Мужчина неуверенно повел плечами:
— Моя жена сказала бы, что он был добрейшим человеком в Мидгарде и никто ему зла не желала. Но… он был молод и горяч. В этом возрасте немудрено наделать глупостей, особенно если ты изо всех сил стараешься оторваться от корней. И хотя я был во многом с Ормом не согласен, от своей плоти и крови я не отрекаюсь. Что бы там ни было, если его убили, я требую выкуп. И очень надеюсь, что вы не станете выгораживать своих друзей-демонов.
— Это не Дану, — ответил Николя твердым, но лишенным враждебности, голосом. — Уверяю вас, если в гибели вашего сына замешан демон, то я сам буду ему судьей и палачом. И привезу его голову, как выкуп.