Николя вскинул брови и зло рассмеялся:
— Чему тут завидовать, идиот?! Пока ты напиваешься с приятелями в кабаках и барахтаешься в простынях с очередной девкой, мне приходиться рисковать собой, пытаясь спасти всех и каждого. Стоит на мгновение расслабиться и показать слабинку, как народная любовь оборачивается гневом и в меня летят камни. А ведь я всего лишь человек, я тоже могу устать и ошибиться. Иногда мне просто хочется сбежать ото всех на край света.
— Даже от Герды? — вырвалось у Финиста прежде, чем он успел подумать. Ноэль аж подался вперед от любопытства.
— От нее в первую очередь. Каждый раз, глядя на нее, я вижу все то, что есть у обычных людей и чего так хочется мне самому, но права на это у меня не будет никогда.
Финист с шумом выдохнул, не зная даже, что на это ответить. Ноэль, напротив, громко фыркнул и снисходительно улыбнулся:
— Права, обязанности… Странно слышать такие рассуждения от того, кто всегда устанавливает правила сам. Ты ведь даже приказы компании с поправкой на собственные нужды исполняешь. Так что мешает тебе изменить собственные правила теперь, раз уж так хочется?
Николя поджал губы и задумчиво хмыкнул:
— Совесть.
— Да брось ты, — легко отмахнулся Ноэль. — Надеюсь, теперь вы друг друга поняли? — Он красноречиво глянул на Николя, а потом на Финиста: — Пожмите друг другу руки и забудьте уже о вашей глупой вражде. Это приказ!
Оборотень снова скрипнул зубами, но руку все же протянул. Николя долго ее изучал, словно искал скрытую там угрозу, но под пристальным взглядом Ноэля все же сдался и пожал подставленную ладонь.
— Вот и хорошо. Надеюсь, на этом конфликт исчерпан, — радостно заключил офицер.
— Нет! — вдруг встрепенулся Финист. — Вы не сказали, что будет с Гердой. Вы же видели, она самый добрый и светлый человек во всем Мидгарде. Ручаюсь, она не причинит никому зла. Если надо, я буду за ней приглядывать и охранять, пусть даже это не принесет больших чинов в компании.
Ноэль грустно рассмеялся, а Николя послал такой уничижительный взгляд, что что-то в голове Финиста щелкнуло, и он увидел картину под совершенно иным углом. Ведь он не Охотнику навредил этим доносом — Ноэль ясно дал понять, что Николя настолько важная для них персона, что ему позволено даже пренебрегать прямыми приказами начальства. А вот Герда… он же действительно сдал ее, предал, хотя сам столько раз клялся, что будет защищать ее несмотря ни на что! Охотник во всем был прав. Сейчас Финист чувствовал себя непроходимым идиотом. Если надо, он готов сразиться ради нее хоть с этим хитрым офицером, которому так легко удалось завоевать его доверие и симпатию, лишь бы не допустить, чтобы кто-то причинил Герде вред!
— Сомневаюсь, что из этого выйдет что-то путное, — наконец, вынес приговор Ноэль. — Знаешь, отчего всесильные Стражи потерпели столь сокрушительное поражение от жалкой горстки религиозных фанатиков?
— Потому что орден был недостаточно сплочен и потерял поддержку народа? — сказал первое, что пришло в голову, Финист. Николя в голос фыркнул. Видимо, был с ним согласен, но знал, что такой ответ Ноэля не устроит. Тот, и правда, заметно поморщился.
— И это тоже, но сейчас важно другое: Стражей предали их братья по оружию. Телепаты. Рядовые и генералы, выходцы из старинных родов и народные любимцы — все до одного перешли на сторону единоверцев, когда запахло жареным. Они образовали свой собственный орден. Знаешь, как их теперь называют?
Финист поджал губы. Естественно, он знал. Просто никогда не раздумывал особо над этим. Незачем было.
— Защитники Паствы.
— Они самые, — удовлетворенно кивнул Ноэль. — Они воткнули нам нож в спину, когда ничего не предвещало раскола. Зная это, как ты можешь с такой уверенностью утверждать, что девушка не переметнется к врагу в самый ответственный момент, как все телепаты до нее? Мы не можем позволить себе преподнести Голубым Капюшонам такой подарок.
Финист совсем понурился, но все же упрямо промычал:
— Я буду следить очень внимательно.
— Ты даже не заметил, как она читала тебя все это время, — грубо осадил его Николя. — А как только ее дар раскроется в полную силу, ты и глазом моргнуть не успеешь, как она начнет тебя гипнотизировать, навязывая собственную волю.
Финист сокрушенно закрыл лицо руками. Как, как их убедить, что в ней нет ничего плохого?! Она не пойдет на подлость никогда! Разве им ее совсем не жалко?
— Но если все правильно объяснить, она все поймет и не станет этого делать. Она очень смышленая, — Ноэль скептически хмыкнул. Финист перевел взгляд на Охотника. Тот сидел, сложа руки на груди, и смотрел куда-то в сторону. Как он может быть так холоден? Оборотень почувствовал, как внутри кипящей лавой поднимается гнев. И, обращаясь к Николя, негодующе вскричал: — Неужели ты вот так просто позволишь убить ее? Зачем тогда был нужно все это поганое обучение?! Не проще ли было покончить со всем сразу?
Николя дернулся, как от пощечины, и зло прищурился:
— Как же ты любишь перекладывать ответственность за собственные промахи на других. Если бы не ты, никто бы ни о чем не узнал. И у меня было бы время что-нибудь придумать для нее. А теперь…
Он махнул рукой, встал и принялся мерить шагами комнату.
— И все-таки я рад, что меня посвятили в ваши интриги, — ухмыльнулся Ноэль, внимательно наблюдая за ними обоими. — Думаю, втроем мы быстрее найдем выход, чем каждый из вас по отдельности. Тем более, ты сейчас, похоже, не в состоянии даже самые простые задачи решать.
Николя остановился и одарил его тяжелым взглядом, абсолютно не разделяя шутливый настрой.
— Давайте растопим лед, — не обращая на него внимания, все так же добродушно предложил Ноэль и достал из-за пазухи два письма. — Для начала акт доброй воли.
Первое письмо он вручил Николя, второе — Финисту, а потом зажег стоявшую на столе свечу.
— Сожгите их, и я сделаю вид, что никогда их не видел.
Финист с готовностью поднес свое письмо к огню и заворожено наблюдал, как бумагу объяло яркое пламя, превращая ее в пепел. Николя наоборот очень долго смотрел на Ноэля, словно пытаясь его разгадать, но потом все же сдался и тоже подпалил край бумаги. В конце концов, хуже от этого явно не станет. Комната наполнилась запахом гари. Николя поспешил открыть окно, чтобы выветрить его.
— Замечательно, — удовлетворенно кивнул Ноэль, когда ветер унес с собой последнее напоминание о злосчастном доносе. — А теперь нужно покончить с недоверием. Думаю, тут как нельзя кстати подойдет один старинный способ.
Он вынул из кармана маленький нож с коротким, но очень острым лезвием и полоснул им собственную ладонь. Ноэль несколько раз сжал пальцы в кулак, и из раны обильно засочилась ярко-алая кровь.
— Клянусь, что буду верен людям, присутствующим в этой комнате: ни словом, ни делом не предам их, не подниму оружия, не солгу и не оставлю в трудную минуту.
Ноэль протянул нож Финисту. Тот недоуменно глянул на него.
— Это клятва верности. Сейчас мы все должны ее принести, чтобы дальше беспрекословно доверять друг другу. Докажи, что тот донос был досадной ошибкой, которую ты больше не повторишь.
Решительно надрезав свою ладонь, Финист возложил ее на руку Ноэля и слово в слово повторил клятву. Николя все это время стоял к ним спиной, задумчиво глядя в окно на бледно-лиловое ночное небо. Сейчас Охотнику очень не хватало беспроглядной зимней мглы и стужи. Она нравилась ему гораздо больше, чем жидкие летние сумерки, никогда не оборачивающиеся безмятежной тьмой.
— Твоя очередь, — позвал Ноэль.
Охотник не поворачивался. Все чего-то ждал. Чуда? Знака? Он и сам не знал. Просто чувствовал, что вместе с этой клятвой ему придется признать нечто такое, чего ему очень не хотелось, к чему он еще не был готов. Из-за облаков выглянула белесая луна. На мгновение Николя показалось, что едва отличимой тенью на ней мелькнул силуэт огромной птицы. Она одарила Охотника укоризненным взглядом, махнула крыльями и исчезла. Стало не по себе. Николя передернул плечами, отгоняя странное видение.