Дверь отлетела в сторону, и в комнату ворвались не на шутку встревоженные Эглаборг с Финистом.
— Она жива? — несказанно удивился целитель, подойдя к кровати Герды. — Это чудо! Как вам удалось?
— Я не… — начал Охотник, но тут его словно обухом по голове огрели. Все вокруг потемнело. Лицо стремительно приближалось к полу. Но тут Николя подхватили и, сильно тряхнув, поставили обратно на ноги. Охотник с трудом поднял взгляд на Финиста, который придерживал за руку.
— Да он же абсолютно пуст! — ахнул оборотень. Целитель обернулся с нехарактерной для него стремительностью.
— Мастер Николя, на что вы?.. — вдруг в глазах Эглаборга мелькнула догадка. Он перевел взгляд обратно на Герду и неодобрительно щелкнул языком: — Это ненормально. Вам не следовало так надрываться. Если бы ваш фокус не сработал, вас бы утянуло вместе с ней.
Николя молчал. Не хотелось сознаваться, что именно на это он и рассчитывал.
— Но он сработал, — упрямо ответил Охотник и, вырвав руку у Финиста, заковылял к двери. Через два шага споткнулся, но верткий оборотень вновь его подхватил и, не слушая возражений, дотащил до постели. Не раздеваясь, Николя залез под одеяло и с трудом удерживая себя в сознании, обратился к Финисту:
— Когда она проснется, не говори, что я провел с ней эту ночь и не разрешай ходить в мою комнату. Не хочу, чтобы она видела мою слабость.
— Ой, дурак! — безнадежно махнул рукой оборотень и ушел.
Глава 36. Испытание третье: найди силу в слабости
Едва добравшись до своей каморки, Герда почувствовала озноб. Быстро сняв с себя мокрую одежду, она поскорей забралась в постель, укрылась одеялом и теплым пледом и быстро заснула. Через час ей стало нестерпимо жарко — камин что ли затопили. Она скинула с себя одеяло и плед. Тело покрыла горячая испарина, голова закружилась, а разум провалился в горячее белесое марево. Кажется, она стонала во сне. Потом послышался стук двери и быстрые шаги. Прохладная ладонь коснулась покрытого испариной лба. Кто-то что-то спрашивал. В ушах шумело. Она не могла разобрать слов. Смертельно хотелось спать. Но надоедливый гость не желал оставлять ее в покое. Вскоре послышались еще шаги. Тихо переговаривавшиеся голоса. Ей открыли рот и влили что-то очень горькое и горячее, а потом обмыли горевшее тело мокрой тряпкой. Стало немного легче, и ее наконец сморил сон.
Иногда Герда просыпалась и чувствовала чье-то присутствие. Снова давали горячее питье, кормили жидкой кашей, а потом она снова засыпала, чувствуя, как кто-то неустанно держит ее за руку. В бреду ей виделось странное, почти реальное, но все же подернутое мутной болезненной пеленой: то она падала в полынью, чувствовала, как тело подхватывает бурное течение, но черный всадник упорно тащил ее обратно. Мышцы на его теле туго натягивались, зубы скрежетали от боли, что-то внутри громко хрустело и надрывалось, но несмотря ни на что он продолжал бороться со стихией, отчаянно тянуть Герду к себе, словно она была его жизнью. Течение побеждало. Так и не разжав рук, всадника уносило под лед вместе с Гердой. Обжигающе холодная вода заполняла легкие. Все вокруг меркло в темной дымке.
То Герда сражалась с Ловцом, ловко фехтуя изящным легким мечом, то на ее месте оказывался Охотник, а Ловцов оказывалась целая дюжина. Они окружали его со всех сторон, а следом шла непроглядная черная мгла и с шипением выпускала вНиколя похожие на острые пики щупальца. То она видела бьющегося в агонии Финиста с огромной гниющей раной на спине. И Защитника Паствы из иллюзии Дугавы, который, запрокинув голову в экстазе, вдыхал в себя клубившуюся над ним тьму. А потом ее тело содрогалось от жуткой разрывающей внутренности боли. Герда поворачивала голову и встречалась взглядом с Николя, каким-то неестественно сломленным и виноватым. Она протягивала к нему руку, но та проходила сквозь него, захватывая голый воздух. Николя печально улыбался, а по щекам его катились крупные слезы. И тут она понимала, что это — конец.
Придя в себя, Герда никак не могла понять, сколько времени пролежала в бреду. На стуле рядом с ее кроватью уткнувшись в книгу, на обложке которой было написано «Тактика и стратегия скрытной войны», раскачивался Финист. На тумбочке сбоку в маленькой вазочке стоял пышный букет из первоцветов: фиолетовой печеночницы, желтой мать-и-мачехи, бледно-лилового прострела, голубых пролесок, розовых и синих медуниц, красных ветрениц и белых подснежников. За окном ярко светило солнце и мелодично пели птицы. Лето разгоралось вовсю.
— Ты проснулась! — обрадовался Финист, когда оторвался от книги и заметил, что Герда открыла глаза. — Ну и заставила же ты нас поволноваться! Целых три дня жар сбить не могли.
— Я спала три дня? — удивилась Герда. Язык с трудом ворочался во рту.
— Три? Нет, неделю, — девушка испуганно выдохнула. — Ну да неважно это. Главное, что ты выздоровела. Честно говоря, в какой-то момент я испугался, что потеряю тебя, не успев даже прощения попросить.
— Опять? За что на это раз?
Финист смутился резкому тону.
— Я был никчемный учителем и еще худшим другом. Это из-за моей глупой выходки ты заболела. Я понимаю, что недостоин ни тебя, ни твоего прощения.
— Не надо так говорить. Я ведь тоже была не слишком хорошим другом в последнее время, — ответила Герда. — Игнорировала твои чувства, лезла в голову…
— Да, насчет этого… Я сам виноват. Я, как твой учитель, с самого начала должен был объяснить, что не следует читать людей без спроса. Это сравнимо с тем, как я вломился в комнату Николя и читал его письма. Подло и бесчестно.
Герда потупилась и кивнула. Она бы сама могла догадаться, просто чтение чужих мыслей так ее увлекло, что она предпочла не думать, насколько это честно. У всех есть право на свои маленькие секреты и слабости. Она не должна была подслушивать.
— Я понимаю. Прости меня.
— Я же сказал — в этом нет твоей вины. Ты просто не знала, а я не предупредил, потому что игнорировал свои обязанности. Но теперь я решил измениться. Вот, — он указал на стоявшие в вазе цветы. — Собрал их для тебя. И вот, — он постучал пальцем по обложке книги. — Тоже решил кое-что почитать. Очень интересно. Теперь я понимаю, почему ты их так любишь.
Герда слабо улыбнулась, со страхом ожидая, что дальше последует какой-нибудь дурацкий комплемент или он снова заговорит об отношениях. Но этого не случилось. Финист молча смотрел и ждал, когда она заговорит сама.
— Очень красивые цветы, спасибо. И книга… ты молодец. Я рада, что твоя одержимость мастером Николя закончилась. Вы помирились?
— Да… Не без помощи мастера Ноэля, конечно. Но Николя мне все объяснил и даже пообещал, что проведет экзамен, как только ты окончательно поправишься.
— Экзамен? Как? — ахнула Герда. — Но я ведь совсем не готова.
— Ты прекрасно готова, не переживай. Я в тебя верю.
Она потупилась. Снова воцарилось гнетущее молчание.
— А он ко мне заходил, мастер Николя? — любопытство пересилило.
Финист странно покосился на дверь, тяжело вздохнул и заговорил как-то уж очень неловко:
— Он очень занят. Крысы. Проповедник вернулся. Горожане волнуются и все такое.
Герда отвела взгляд и невидяще уставилась в окно.
— Не переживай так. Думаю, он к тебе еще заглянет, — попытался подбодрить ее Финист, и только тогда она поверила, что он действительно изменился.
Следующие дни оборотня было просто не узнать. Он стал такой чуткий, заботливый: слушал гораздо больше, чем говорил, следил за своими словами и изо всех сил старался поднять ей настроение. Они много занимались: призывали крыс, повелевали птицами — все, что можно было сделать, не выходя из комнаты. Финист даже согласился, чтобы Герда прочитала его мысли. С его разрешения делать это оказалось куда проще. Герда обнаружила, что пользоваться телепатией легче, если положить руки человеку на голову, закрыть глаза и представить себя черный тоннель, по которому путешествуют яркие всполохи. Догонишь один — услышишь, что человек думает. Но иногда их оказывалось так много, что они мешались и перекрикивали друг друга, не позволяя ничего разобрать. Самое сложное здесь оказалось отделить ненужные и бессмысленные волнения и впечатления от действительно важных вещей. Удавалось далеко не всегда, особенно если чтение становилось более глубоким, когда необходимо было пробираться в самые закоулки чужого сознания, стараясь выудить из потока ту единственную мысль, в которой содержался ответ на вопрос, который они заранее обговорили. И все равно Герда подспудно пыталась хоть краешком зацепить за какую-нибудь мысль о Николя, о том, из-за чего они поругались в ночь Бельтайна. Что такого было в письме Финиста, если из-за него Герду могли забрать. И главное, кто и куда? Но в мыслях оборотня как назло ничего такого не встречалось. Он слишком хорошо себя контролировал, зная, что она читает. Но слова Николя никак не шли из головы, а бесконечные вопросы не давали покоя. Герда не выдержала и спросила у Финиста напрямик. Тот заметно смутился. Видно было, что отвечать ему абсолютно не хочется.