Так и в тот раз – просто кинулся в Озеро и поплыл.
Любезный мой брат Ибрагим со свойственным ему прагматизмом и здравым взглядом на окружающий мир заявил – «Это ты компоту волшебного с утра прямо лишку чуть хватил…»
Ну, любезный брат и вообще мастер и просто кладезь всякой исключительно верной, но при этом несколько противоречивой и бесполезной информации. Да даже если и хватил.
Леха-чекист еще часто говорил: «Топнут-то как раз те, кто плавать умеет. Кто не умеет – сидит и спокойно пьет на берегу». Ну, так что сравнивать: он же это всегда в переносном, в философическом ключе… но тут в прямом.
А Ибрагим опять – «…Холодно же. С вечера вчера еще затянуло все…»
Холодно. Но тут пора бы привыкнуть, все-таки север. Чай, не курорт. Да, август – но не ноябрь же… а он опять за свое: «Народное средство. Когда ногу будет сводить – ты не кричи, на помощь не зови, сил не трать понапрасну, все равно никого кроме меня нет. Сразу коли ногу булавкой, может отпустить… – А у тебя булавка есть? (а он еще удивленно так) – Нет, конечно!» Ну, с Ибрагимом всегда так.
Далеко заплыл. Все хотел на Город посмотреть, с Озера, чтоб как в первый раз… Знаешь, конечно, что не будет такого – но все-таки…
А потом развернулся – ох, и правда далеко. И Дух уже, чувствую – где-то рядом. Но зато – хоть как, а все же увидел.
Говорят еще – когда назад плывешь, нельзя ни в коем случае на берег смотреть… только куда-то внутрь себя, тогда, может, и останется шанс. Ерунда. Я на Спас-на-Канале смотрел, вообще, ни на секунду не оторвался. Наоборот еще думал – если закрою глаза, вот тут-то и все.
Спас, спас. Так и есть он – Спас. Не отдал Духу. Ну, в тот раз, по крайней мере…»
Самодвижущееся судно тем временем сбросило ход, отчего сразу резко опустилось на переливающуюся поверхность. Плеск воды о слегка проржавевший борт, прохладные брызги на лице… покачиваясь на волнах, ловко пристроились к причалу. Полетели швартовы, деревянный трап с глухим стуком рухнул на выщербленную бетонную поверхность.
– Вперед, – скомандовал Прохор, – Вот теперь – уже точно на месте!
Утренний, начинающий просыпаться Город… отныне я люблю его всякий, но такой – особенно. Еще не высокая и не пыльная полынь вдоль дороги, где-то кричит петух, и невидимо доносится довольное хрюканье задаваемого домашней живности овса… «Не, коров не держат, – пояснил внутренний Прохор, – Ну, все-таки – город! Населенный пункт уездного значения. На выселках если только у кого… но курей со свинями – случается…» И еще тысяча шагов или около того, и старинный… ну, не старинный прямо, но не теперешний… с мезонином даже… года постройки, вот не соврать бы – середины начала конца века… И тот же голос – «…А не знаешь – вот и не ври! На самом деле – самого конца конца!» …избранный навеки штаб-квартирою Ордена…
– Не бойся, – уже вслух произнес Прохор, – Ничего не бойся и вообще, а уж здесь – тем более. Все свои.
«Ага, знаю я таких «своих»…– еще подумал я, – Вот было тогда…»
Да, было тогда… тревожное время. Разливалось и нагнеталось тогда в целом по пространству. Милиционерам автоматы раздали, дико сумрачно и безысходно попервоначалу смотрелось... А идем как-то вечером, даже ночью уже, и почти у самого метро – дорогу перекрыли, и знаков различных угрожающих понавесили. И дальним светом из машины слепят, вот прямо на серый такой, неприглядный забор, зловещее такое пятно… и думаешь: «Вот сейчас р-раз – и прямо кого-то к этой стенке и поставят!..»
Леха-чекист тогда пришел, отозвал Сашка в сторону, но при этом и чтоб все непременно тоже расслышали – и трагическим таким голосом ему заявляет:
– Саша! У меня к тебе, как водится – две новости: плохая и хорошая. С какой начнем?
– Как водится, Лех – с плохой, – горестно вздыхает Сашок.
– Ты – в Списках.
Новость для Сашка и в самом деле была никудышная. Какой-никакой, а он все-таки труженик не то Совмина, не то Госплана… одним словом – «номенклатура». И, стало быть, можно со дня на день ожидать попадания его под несокрушимую волну народного гнева и восстановления социальной справедливости и равенства.
– Леш, ну я осознал. Но тут сам понимаешь – чему быть, того не миновать…
– Правильно! Попил народной кровушки – да и будя! – задорно выкрикнул кто-то из массовки.
– Ну а хорошая-то какая, Леш? Может, заменят в последний момент? Хотя бы на пожизненное?
– Не заменят уже… Но я договорился! Знаешь, мне это непросто было, очень… но ради нашей дружбы… в общем – разрешили. В порядке исключения и только ради тебя!