В общем, никого не предупредив, я вышел из Кордегардии и отправился по набережной Фонтанки в сторону Невы. К тому времени уже окончательно стемнело, масляные лампы в уличных фонарях еле-еле светили, а луна то и дело пряталась за тучи. Темно было, как у негра в анусе.
Когда я находился неподалеку от церкви Симеона и Анны, кто-то вдруг грубо ухватил меня за рукав шубы. А в спину мне уперлось нечто твердое, что, по моему разумению, вполне могло оказаться стволом пистолета.
– Стой, барин, не дури, – произнес сиплый голос позади меня. – Если тебе жить охота – снимай шубу, скидавай шапку и давай сюда кошелек.
Я сразу понял, что напоролся на здешних «стопорил», которые вышли на ночной промысел в поисках добычи. У меня, правда, в кармане шубы лежала рация, а в поясной кобуре – ПМ. Но вряд ли я успел бы ими воспользоваться. Грабители вполне могли бы полоснуть меня по горлу ножом – краем глаза я заметил второго налетчика, который стоял справа от меня со здоровенным тесаком в руке. Обидно было попасть в XIX век, познакомиться с императором Павлом и стать жертвой обычных уголовников…
И тут произошло нечто для меня совершенно неожиданное. Грабитель с ножом вдруг, словно ясный сокол, взмыл в воздух, перевернулся и шлепнулся на землю. Поверженный злодей лежал неподвижно. Похоже, он был в полной отключке. Ствол, который упирался в мою спину, куда-то подевался. А позади меня послышался жалобный вой и хруст. Обернувшись, я увидел согнувшегося в три погибели мордоворота, рука которого с пистолетом оказалась зажатой в кулаке человека, одетого во флотский мундир. Мой спаситель был мало похож на Шварценеггера – роста чуть выше среднего, правда, широкоплечий, с ясным и приветливым лицом.
– Рад был помочь вам, сударь, – улыбнулся мне мой спаситель. – Позвольте представиться – Дмитрий Лукин, капитан-лейтенант флота Российского. Вижу, что вы едва не стали жертвой ночных разбойников. Сударь, видимо, вы нездешний. Хочу вам дать добрый совет – с вашей стороны весьма неосторожно в такое позднее время бродить по улицам Санкт-Петербурга.
– Благодарю вас, Дмитрий Александрович, – ответил я. – Я много слышал о вас, как о храбром и благородном офицере. Для меня будет большой честью пожать вашу руку. Только не так, как вы сделали это с этим разбойником.
Лукин кивнул и разжал пальцы. На землю со стуком упал покореженный кремневый пистолет. Разбойник, жалобно поскуливая, поднял руку. С первого взгляда мне стало понятно – без квалифицированной медицинской помощи гопстопнику грозит полная инвалидность, ибо кости его кисти надо теперь собирать по частям. Здешним же медикусам такая операция пока еще не по силам.
– Простите, но я с вами не знаком, сударь, – сказал Лукин. – Однако вы знаете мое отчество. Не могли бы вы пояснить, при каких обстоятельствах и где мы с вами встречались?
– Для начала, позвольте представиться. Меня зовут Василий Васильевич Патрикеев. Кто я и откуда, вам сейчас сказать не могу. На это требуется разрешение самого государя. А откуда я вас знаю… Да такого известного человека, как вы, в Петербурге вряд ли еще сыщешь. О вашей богатырской силе рассказывают настоящие легенды…
Капитан-лейтенант довольно улыбнулся, а потом поднял за шкирку с земли поверженного грабителя. Тот был в полном нокауте. Глаза у него закатились, а изо рта на подбородок стекали струйки крови.
– Никак мертвый? – встревоженно произнес Лукин. – А ведь закаивался бить злодеев в полную силу. Видимо, придется снова брать грех на душу!
Я нагнулся и приложил пальцы к шее грабителя. Пульс прощупывался, и это означало, что обездвиженный злодей все еще жив. О чем я и сообщил Лукину.
– Ну и слава богу, – облегченно вздохнул он. – Надо вызвать будочника, чтобы он забрал этих каналий и отвел их в участок.
– Где их сейчас найдешь, будочников этих? Небось, дрыхнут в своих будках, и их даже пушкой не разбудить. Обождите, Дмитрий Александрович, я сейчас позову своих ребят. Они доставят их туда, куда следует.
С этими словами я вынул из кармана рацию и вызвал дежурного. Кратенько объяснив ему, что, собственно, произошло и где нахожусь, я попросил выслать мне на помощь пару человек с возком, чтобы отправить в Кордегардию задержанных. С ними стоило тщательно перетолковать – сами ли они решили напасть на меня, или их кто-то надоумил. Ведь вполне вероятно, что местных лихих людей навели наши недруги, пытаясь таким способом избавиться от меня.
Во время этих переговоров Лукин смотрел на меня широко раскрытыми от удивления глазами. Он был изумлен, наблюдая за тем, как я беседую с кем-то невидимым, а мне отвечает человеческий голос. Этот храбрец даже тайком перекрестился.