Несмотря на ранний час, по двору ходили люди Ингемара, прибираясь, чиня ограду и постройки. Накануне, после проводов погибших, было выпито немало медовухи, но северяне – стойкий народ, и о делах помнят прежде всего.
Рагнейд подошла к ограде – той ее части, которую успели поставить вновь, и, опершись на нее, устремила свой взор в долину. Почти все тела драугров убрали и сожгли, и королеве казалось, что она вечно будет чувствовать запах горящей мертвой плоти. Но он казался ей очищающим, словно саму смерть жгли они на кострах.
Три луны минуло с битвы, а казалось, будто полжизни прошло. Рагнейд не помнила, когда на долю ее народа прежде выпадали такие испытания. И горячо надеялась, что больше не выпадут.
После гибели драугров они перенесли бесчувственную Ольгу в один из уцелевших домов. Она была обессилена и провалилась в такой глубокий сон, что ее не могли разбудить. Рагнейд не на шутку встревожилась, но провидица Сага велела ей подумать о себе и своем ребенке, заверив, что с Ольгой все будет в порядке.
Но королева северян не могла выбросить из головы то, что произошло. Она поняла, поняла причину их несчастий, и ее всерьез тревожило то, что такое могло случиться вновь. Ведь, пусть во дворце ее супруга и окрестных землях не особо приветствовали рабство, тут, ближе к северу, оно процветало. И уж конечно, не все северяне были столь мудры и добры, чтобы хорошо относиться к захваченным в других краях людям.
Но что она могла сделать? Только поговорить с Ингемаром, который в этих краях был, пожалуй, единственной карающей силой. Норды отличались крайним свободолюбием и мало кому подчинялись. Только бы Ингемар послушал ее… Однако Рагнейд сильно в этом сомневалась.
Глубокий вздох вырвался из ее груди. Изо всех сил пыталась Рагнейд заглушить мысли о том, кого ей не суждено больше видеть, по кому горячие слезы то и дело бежали по щекам, а сердце болело, точно от кровавой раны.
Но такова судьба. Боги выковали ее уже очень давно…
***
Хенрик сидел у очага и пытался согреть озябшие и промокшие ноги. С утра зарядил дождь, и они до самой темноты шлепали по грязи, собирая останки, прибираясь и строя заново. Северянам, казалось, холод и сырость были нипочем, а вот он продрог до костей.
Рядом опустился Ивар, заметно поморщившись – несмотря на неглубокую рваную рану на бедре, он работал наравне со всеми, но сейчас бледность залила лицо воина. Он выпил разом чуть ли не половину рога и протянул его Хенрику:
- На, выпей.
Юноша покачал, было, головой, но Ивар нахмурился и толкнул рог обратно к нему:
- Пей! Не то заболеешь и умрешь. И ботинки сними да просуши.
Хенрик, поколебавшись, все же, взял рог с медовухой и сделал пару глотков, едва не закашлявшись. На родине он пил вино за обедами, но оно было куда легче, чем хмельные напитки северян. Он вернул рог Ивару, а тот одобрительно кивнул и допил остатки.
Тепло стремительно разливалось по телу, и Хенрик оперся спиной об один из поддерживающих столбов. Мысли окатывали его волнами, тесня грудь переживаниями. Ему было страшно вспоминать то, что было, и еще ни одной ночи не спал мальчик спокойно, то и дело вскакивая, будто мертвецы по-прежнему нападали на него. А днем он думал, думал о том, что произошло здесь, отчего такая напасть пришла на северные края. Ему казалось, что королева Рагнейд понимала больше прочих, и Хенрику очень хотелось спросить у нее, что она знает, но он пока не решался. Да и не бесед было пока королеве.
Но, несмотря на пережитое, на страхи и ужасы, на холод и лишения, Хенрик постепенно понимал, что принял решение. От него зависело многое в отношениях северян и его родных краев, и только упорством и силой мог он спасти себя здесь и людей там. Юноша чувствовал, что сейчас он на своем месте, как бы пугающе это ни было для него самого. Пусть местный неприветливый край встретил его ожившим ночным кошмаром, смертельной опасностью и холодом, Хенрик знал, что он останется здесь и будет жить среди северян – так, как живут они. По-другому поступить нельзя.
Мальчик закрыл глаза, прислушиваясь к мелодичному напеву, что доносился с женской стороны дома. Ему казалось, что этот красивый голос поет ему и о нем, хотя слов он не понимал. Но знал, что однажды поймет.
***
Увидев, что Олли очнулась, Агнар невольно ускорил шаг. Не слушая провидицу, которая увещевала его поберечься, воин стремительно приблизился к кровати и сел на пол у изголовья.
Олли, задрожав, протянула к нему руки, а Агнар обнял жену за плечи и крепко прижал к себе, не обращая внимания на боль от незажившей раны.