- Как он выглядит? – спросил Агнар у старосты. – С чего вы вообще решили, что это – колдун?
- Высокий, тощий как жердь, - начал перечислять тот. – Носит черную накидку. Видели мы его лишь издали, больше сказать потому не могу. Но он колдун, это точно. На него залаяла собака, и я своими глазами видел, как он махнул рукой в сторону пса и что-то прокричал… Хотя назвать его хрип голосом язык не повернется… И скрылся в лесу. А Волчок… ну, пес, то есть… Он вдруг взбесился, повернулся и давай зубы скалить на хозяина своего, точно не признавал. А потом вдруг бросился на него… Разве ж такое бывает, чтоб добрый пес вдруг ни с того ни с сего на хозяина напал?
Агнар не ответил. Подобные истории ему уже приходилось слышать, и он был вынужден признать, что такие штучки творят именно колдуны. Рассорить людей, взбесить животных, разорить посевы, наслать ураган – это все происки злых заклинателей.
- А почему увязали колдуна с мертвецами? – поинтересовался Ивар, отвлекшись, наконец, от созерцания очертаний девичьих прелестей под сарафаном.
- Так пока его не видали здесь, ничего подобного не случалось. Пришел колдун, и лес испоганил, и ушедших поднял из могил.
- Кто же он такой? Зачем ему это понадобилось? – настаивал Агнар. Он никак не мог взять в толк, отчего какому-то колдуну вдруг приспичило создавать драугров. Ведуны обычно если и насылали заклятия, то только с некой корыстной целью. А тут что-то странное…
- Чего не знаю, того не знаю, - развел руками староста. – Сказываю, что сам видел и слышал. Да и какая нужда знать, зачем колдун зло рассылает по земле? На то он и колдун! Порешить его надобно, и дело с концом!
Агнар промолчал. Убьют они ведуна, конечно, но неплохо было бы и мотивы его понять…
Посидев с хозяином еще некоторое время, воины стали расходиться ко сну – поутру надо было подняться рано. Агнар, не замечая пламенных взглядов старшей дочери старосты, улегся на предложенную ему постель и вздохнул. Ему не хотелось спать одному, и все его мысли занимала та, кого он оставил дома. Воин очень надеялся, что с ней ничего не случиться, пока он в походе. И по приезду домой он снова сможет обнять свою Олли.
Холодным и сизым утром северяне выехали к лесу.
Гисли был доволен, как кот, напившийся сливок – видимо, накануне ему все же удалось зажать в темном углу хозяйскую дочку. Он насвистывал какую-то песенку, с удовольствием вдыхая свежий лесной воздух.
Агнар и Ивар же не были столь беспечны. Они внимательно оглядывались по сторонам, подмечая даже мелкие и незначительные детали, говорящие о присутствии колдуна. Детали, которых с каждым часом становилось все больше.
То тут, то там виднелись сгнившие растения и кустарники. Несмотря на солнечный день, от деревьев будто веяло холодом, под ветвями царил полумрак, и запах гнили и разложения чудился Агнару, хотя источника вони нигде не было видно.
Вскоре и Гисли притих. На лес опустилась тишина, птицы смолкли, и даже ветер не шумел кронами и не шелестел листвой.
Зато шуршал кто-то другой. То и дело Агнар и его спутники вскидывали голову в ответ на очередной звук, а пару раз и вынимали мечи из ножен – но никто не появлялся перед ними.
Вскоре тропа стала такой узкой, что лошадям не пройти. Нехотя оставив коней на привязи, воины продолжили путь. Агнару очень не хотелось покидать верных животных, и вовсе не потому, что идти дальше пришлось пешком – как бы лошади не попались кому в зубы… Нечто страшное обитало в этом лесу, без сомнения.
Селяне подробно объяснили, как найти пещеру, в которой, по их предположениям, обитал теперь колдун. Конечно, наверняка этого никто не знал, но Агнар признавал, что такое возможно. Где, как не в пещере, жить отшельнику?
Заросли становились все гуще и темнее. Воинам не верилось, что еще день стоит – разве же днем бывает такая темень? Агнар шел первым, за ним Ивар, замыкал шествие Гисли.
Агнар никогда ничего и никого не боялся. Он считал, что с любым можно справиться добрым мечом, и никто не посмеет причинить человеку зло, если он сам этого не позволит. Так учил его отец, учил Сигвальд. Об этом он узнал сам, когда в первом же походе они встретили жестокий отпор жителей южных земель. И этому научит своих сыновей, когда богам будет угодно ниспослать их ему.
Но сейчас Агнар ловил себя на том, что испытывает страх. Неестественный, беспричинный, липкий и холодный, он заставлял его сердце учащенно биться, а ладони – покрываться потом. Его взгляд то и дело беспокойно метался по сторонам, вместо того, чтобы вглядеться вперед. Ибо меж темных разлапистых ветвей стала проступать чернота провала, бывшего, по-видимому, входом в пещеру колдуна.