— А ты до сих пор полна праведным гневом за свершенные нами неправедные поступки? Как ты сурова, моя прекрасная воительница! Может, уже снесёшь обиду, Эванс?
— Нападать четверым на одного — подло.
— По меньшей мере — неспортивно, — неожиданно согласился Джеймс.
— Вы начали первыми. Вы напали на Северуса со спины! Вы унизили, оскорбили его!..
— А он наслал на меня темное проклятие.
— У тебя была всего лишь царапина!
— Я устал доказывать тебе очевидное, Эванс: твой несравненный Снейп — полный отстой. Не потому, что он не нравится мне лично, или мы не ладим с ним первого курса; не потому, что мы влюблены в одну и ту же девушку, и он ухитрился нагадить всем, кто мне дорог, включая тебя. А потому что он на самом деле редкостное дерьмо, — холодно отчеканил Джеймс. — Наше поведение там, у озера, не выдерживает критики, но, могу тебя заверить, Снейп проделывал вещи и похуже. Маленький змеёныш давно вырос в довольно крупного, ядовитого гада. Не понимаю, неужели то, что случилось в Блэквуде, до сих пор не отрезвило тебя?
Лили отшатнулась.
— Откуда ты знаешь? Сириус!.. — прошипела она. — Ну конечно — Сириус! Давно?… Давно ты знаешь об этом, Джеймс Поттер?
Джеймс покивал:
— Весь август изображал невидимого рыцаря под твоим окном, Лили Эванс, как раз в компании ненавистного тебе Сириуса Блэка. Не досыпал, не доедал, почти не летал на метле…
— И зачем ты мне об этом сейчас говоришь? — с вызовом спросила Лили.
— Из корыстных побуждений. За свершённые подвиги по законам жанра прекрасная принцесса всегда благодарит храброго рыцаря поцелуем.
— Не будет тебе поцелуев, Поттер. Я с почти женатыми мужчинами даже из благодарности не целуюсь.
— Так я как раз свободен. Не было никакой помолвки, Эванс. Я тебе наглым образом наврал.
— А это зачем?
— Мне до чертиков надоело ревновать тебя к Блевотнику, и я решил заставить тебя немного поревновать меня к Марион.
— Ты не устаёшь меня удивлять.
— Сам себе частенько удивляюсь. Не смотри на меня так. Не одной же тебе дурака валять, Златовласка? Ну да, я надеялся, что если заставлю тебя немного поревновать, это выровняет мои шансы с Блевотником. Но куда мне против Снейпи? — сокрушенно развел руками Джеймс. — Наверное, следует научиться виртуозно готовить яды и начать создать проклятие, растворяющее людей будто кислотой. Ну, а на закуску, закрутить роман с Малфоем…
— Нет у Сева с Малфоем никакого романа!
— Это он тебе так сказал? — наивно захлопал ресницами Поттер. — Ну, если Снейп так сказал — значит, так и есть. Соврать-то честный и благородный Снейп не может. Эванс! — поменял тон Поттер, голос его зазвучал резко, почти зло, — извращения любого рода лежат в основе темной магии, наряду с жертвоприношениями. А твой драгоценный друг не просто состоит в ку-клукс-клановской секте Чистокровных, он — в ближнем круге.
— И что это значит?
— Ничего хорошего. Случайных, непроверенных людей там нет. Ближний круг это особо приближенные лица проклятой твари, которая, под предлогом того, что, якобы, хочет укрепить устои магического сообщества, на самом деле разъедает его, как ржавчина. Один за другим гибнут люди. Гибнут страшной, мучительной смертью, против которой не помогает ни маггловская медицина, ни магия. Совершенные зелья, заставляющие кости выходить из тела, дробясь и ломаясь. Зелья, против которых нет антидотов. Именно твоего Снейпа подозревают в их создании! Послушай, Лили, — Джеймс положил ей руки на плечи. — Я, конечно, ревную, но дело не только в ревности. Если бы я знал, что с тобой будет всё хорошо, я не стал бы мешать. Но тебе не может быть с ним хорошо. Когда ты, наконец, увидишь настоящего Снейпа, ты сама же, первая, отвернешься от него. Не знаю, когда это произойдет, но произойдёт непременно. Я подожду. Потому что это нужно будет нам обоим в равной степени — и тебе, и мне. Потому что я не только влюбленный баран, я ещё и твой друг. А друзья для того и нужны, чтобы разделять и горе, и радость. И даже последствия ошибок.
Слова Джеймса одновременно и трогали Лили и вызывали странное, не слишком приятное чувство, будто она ему должна, а платить ей нечем.
— Мир не такой, каким представлялся нам с тобой в детстве, — продолжил он говорить. — Слово «жестокость» не просто слово. За ним часто стоят действия, от которых у нормального, психически здорового человека всё внутри переворачивается. За ним стоят бесчисленные жертвы.
— Быть жертвой ужасно унизительно, — опустила голову Лили. — Это чувство беспомощности, загнанности и невозможность что-либо изменить… это даже страшнее самой боли. В Блэквуде я поняла — плохие вещи могут случаться и с хорошими людьми. Ненужно быть в чем-то виноватой, чтобы столкнуться с маньяком в темном переходе. Моя вера в незыблемость мира рухнула. Я просто не знаю, как жить дальше с новым видением. Я не могу передать это словами, Джеймс и мне страшно. Мне теперь почти все время страшно. Я смотрю на Сириуса, а вижу Беллу, её отца, слышу их голоса, их смех и теряю голову от страха! Мне даже поговорить ни с кем об этом было нельзя. Они мне угрожали и…да, я боялась! Боялась, что если кому-то скажу, они сделают с моей семьёй что-то плохое. Я чувствую себя ужасной трусихой, но ничего не могу с этим поделать!
— Посмотри на меня, Лили, — теплые пальцы Джеймса коснулись девичьей щеки, смахивая с них слезинки. — Всё будет хорошо, я тебе это обещаю. Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось, верь мне.
— Это отвратительно, быть такой слабой и бесполезной!
— Ты не слабая и не бесполезная. Кто угодно на твоём месте испугался бы. Я… я видел на что способны драккловы твари! Слышала о Слэттери? Чарли Слэттери? Он пытался протащить какой-то закон о магглах, вставший этим фанатикам поперёк горла. В чём была суть я, по правде сказать, не в курсе, — всегда считал бумажную министерскую волокиту скучищей. Знаю только, что они пытались давить на Чарли, а он не подчинился, — Лицо Джеймса гневно скривилось. — А ведь он писал заявление в аврорат о том, что ему угрожают! Но там, за «неимением состава преступления» ничего не сделали. Ни-че-го! Даже охраны дополнительной к его дому не выставили.
Мракобесы убили всю его семью: самого Чарли, его жену Астрид и их дочерей. С Чарли расправились последним, после того, как его жену с детьми прикончили у него на глазах. Младшей девочке не было и десяти, а жена Чарли, — Джеймс сжал кулаки, — была беременна на восьмом месяце… Не очень-то утешительно звучит, да? — криво усмехнулся Джеймс. — Да я и не пытаюсь тебя утешить. Я хочу, чтобы ты не сомневалась — опасность реальна, и угроза — страшна. Кто предупреждён, тот вооружен. Но просто так мы не сдадимся. Мы будет драться.
— Но это не твоя война, Джеймс. Ты не должен. Тебе незачем влазить в это дело.
— Я уже влез. И это — моя война! Нельзя оставлять зло безнаказанным, оно от этого борзеет. И ещё, Лили… жену Слеттери убило не проклятие, а зелье. На бутылочке, найденной Гидеоном Пруэттом, было имя Снейпа.
— Этого не может быть! Северус не ангел, но это… если так уверены в его вине, почему аврорат не предъявил ему официальных обвинений?!
— Потому что официально нас там не было и быть не могло, мы несовершеннолетние, забыла? А те, кому мы передали улики, дело попросту замяли. Министерство коррумпировано. Ладно, верить или не верить, дело твоё. Но пообщей мне, что будешь осторожна с этим типом?
— Обещаю, — кивнула Лили. — Джеймс! — спохватилась она. — Который час?
Рот Поттера растянулся в привычной, широкой, жизнерадостной ухмылке:
— Вспомнила, наконец, о Ремусе? Не волнуйся. Ещё успеем надрать слизеринцам задницу!
Глава 14
Длинная ночь
— Ты уверен, что это мы надёрем слизеринцам задницу, а не они её — нам? — саркастично фыркнула Лили.
Поттер лишь отмахнулся, всем видом показывая, что не имеет намерения долго обсуждать незначительные мелочи.
— Какая восхитительная вера в себя! — вздохнула Лили. — Пошли что ли уже, герой?