— Я здесь один и никого не жду. Давай быстрее покончим с этим.
— Куда-то торопишься?
— Завтра рано вставать. Да и попросту — не люблю затягивать дело.
— А знаешь, гриффиндорец, ты мне нравишься, — с деланным уважением покивал Розье. — Вернее, понравился бы, если бы не был гриффиндорцем.
Зажав палочку в тонких пальцах, Розье рассек воздух, словно клинком, вставая в боевую стойку:
— Любишь запах крови, львёнок?
— Не люблю, — глаза Люпина оставались тусклыми, как окна с опущенными шторами.
— Всё по-честному, — развёл руками Розье. — Если хочешь убивать, будь готов умереть и сам, не так ли? Старые добрые традиции!
— Ты ведь уважаешь традиции, Люпин? — с вызовом вопросил Яксли. — Или твоя кровь стала слишком жидка для этого?
— Как долго планируете трепаться? — скучающе отозвался Ремус, на миг обернувшись в сторону Яксли.
Розье немедля воспользовался этим, послав в Люпина проклятье:
— Инкарцео!
Даже животные инстинкты Ремуса оказались бессильными против удара в спину. Невидимые путы в мгновение ока оплели его тело, заставив рухнуть к ногам противника.
— Это и есть, в твоем представлении, честный поединок? — не повышая голоса, презрительно спросил гриффиндорец у слизеринца.
Лили видела, как гневно сверкнули жёлтые глаза их друга. Удар был нанесен слишком подло.
— Честно следует поступать лишь с равным себе, — назидательно сообщил Розье, опуская палочку. — Что ж ты молчишь, Лунатик? Даже не возразишь мне?
— Не имеет смысла. Мои возражения до тебя не дойдут. Мы с тобой говорим на разных языках.
— Не хочешь говорить, тогда слушай. Слушай меня очень внимательно, — из голоса Розье исчезла насмешливость, он заговорил предельно серьёзно, почти пафосно. — Ты занял неправильную позицию. Позицию предателя.
— Кого же я предал?
— Ты предал традиции. Ты защищаешь грязнокровок! — тоном прокурора обвинял Розье.
— Я защищаю людей, и плевать я хотел как на их родословные, так и на ваши традиции. Для меня человеческая жизнь дороже всего и я не терплю, когда людей убивают, пытают, приносят в жертву, какими бы красивыми словами эта гнусность не называлась. Люди важнее магии, Эван.
— Ты опять не прав, Ремус. Жизнь это закваска, в ней более сильный пожирает слабого. Магглы называют данный процесс естественным отбором. Для нас вполне нормально использовать магглов для проведения магических ритуалов. Только этот факт оправдывает само их существование в мире. Нашем мире, понял, Люпин?
— Мир не принадлежит не нам, не им. И я не хочу жить в обществе, в котором озвученные тобой этические правила станут нормой.
— Будешь продолжать нести подобную чушь, жить тебе вообще не придётся, — оскалился Мальсибер на высказывание Люпина.
— Значит, тебе, Лунатик, нравится теперешний правопорядок? — шелковым голосом пропел Розье. — Нравится, что мы, словно пещерные крысы, вынуждены прятаться от тех, кто слабее, глупее и примитивнее нас?
— Откуда ты знаешь, что примитивнее? — возразил Люпин.
— Мы должны изменить эти дурацкие порядки! Должны восстановить правильное положение вещей!
— Ты меня вербуешь, что ли? — перебил Люпин, одним взглядом красноречиво выражая всё, что думает по этому вопросу. — Не трудись, Розье. Ни на того напал.
— Ты действительно не боишься, гриффиндорец? «Кто не с нами, тот против нас» — слышал такое?
— Чего же ждешь? Действуй. Либо прикончи меня, либо отпусти, но не превращай толковое дело в пустой фарс.
— Жаль! Мне действительно жаль, что ты отказываешься понимать простую истину, Люпин, — сокрушенно покачал головой Розье. — Я ведь о том, что ты мне нравишься, говорил вполне серьёзно. Ты честный и храбрый, но — дурак! Не стоило тебе приходить сюда одному, это была ошибка, а за ошибки дорого платят. Эйвери, в штабе тебе, кажется, дали домашнее задание — выучить парочку новых проклятий? Отличная мишень, не находишь? Яксли! Мальсибер! Прикрутите эту падаль, — мотнул Розье головой в сторону Люпина, — вон к тому дереву.
Ремус не делал попыток сопротивляться, всё равно они были бесполезны. Его быстро и накрепко прикрутили к молодому деревцу. Слизеринцы нацелили на Ремуса палочки. Создавалось впечатление, что они делают нечто подобное не впервые, слишком уж отлаженными были их действия. Полетели заклятья, сбивая листья, и в то же самый момент из-за стволов мелькнули три тени — Мародёры прорвались через вражеский круг, закрывая собой привязанного к дереву друга.
— Экспеллиармус!
Палочки слизеринцев просыпались к их ногам, словно яблоки из рога изобилия.
Не колеблясь долее ни секунды, Лили тоже выскользнула из плаща. Она встала по правую руку Джеймса, с вызовом глядя на Северуса.
Лили смотрела и не узнавала сейчас друга своего детства. Перед ней стоял незнакомец с худым злым лицом. Перед ней стоял враг.
— О-о! — насмешливо протянул Розье. — Смотрите-ка, какой неожиданный поворот событий? Действуешь, день за синих, день за красных, да, Эванс? Уж как-нибудь определилась бы с приоритетами, наконец.
— Попридержи язык, Розье.
— А если не придержу, то…
— Силенцио!
Розье с яростью уставился на наглую рыжую девицу, Лили в ответ улыбнулась как можно очаровательней.
— Ну, а теперь будем все хорошими детками. Разойдёмся по-тихому, — предложил Петтигрю. — Проявим благоразумие?
— Ни в коем случае, — выступил вперёд Снейп, словно бы ненароком закрывая собой тех, кто стоял за ним.
— Что такое, Нюнчик? — смерил его презрительным взглядом Джеймс.
— Прикажи своей грязнокровке отдать мою палочку, Поттер. Раз уж мы все собрались для поединка, пусть он состоится. Закончим с тобой то, что начали Розье с Люпином.
— У тебя что, в лесу припрятана ещё парочку сокурсников, готовых ударить мне в спину? — усмехнулся Джеймс.
— Ты отказываешься? Неужели испугался какого-то Блевотника?
Взгляды молодых людей скрестились.
— Не в этой жизни, — засмеялся Поттер.
Лили ушам своим не верила, — повёлся ведь на слабо, как школьник. Впрочем, школьник и есть!
— Верни ему палочку, Лили.
Больно кольнуло сердце: Джеймс почти дословно выполнил требование Северуса, «приказав своей грязнокровке».
Она с отвращением швырнула Северусу палочку.
— К барьеру, Нюнчик! — продолжал зубоскалить Поттер.
Джеймс и Северус медленно двинулись навстречу друг другу, обходя противника по широкой дуге. Два выкрика, «Экпеллиарус» и «Протего», слились в один. Яркая вспышка озарила лес и вновь наступила тишина.
Ещё выпад. На этот раз проклятия срикошетили о стволы деревьев.
Последовавшие за этим заклинания Лили слышала впервые в жизни. Разноцветные вспышки носились в воздухе, сталкиваясь, рикошетя, рассыпаясь веером ярких искр, похожих на фейерверк, только таящий в себе смертельную угрозу.
— Депримо!
— Ваддивази!
— Депульсо!
— Инсендио!
— Смотри, не укуси себя за хвост, Нюнчик! Не подавись собственным ядом! Инервейт!
— В глубине души ты меня все-таки любишь, Поттер, раз беспокоишься о моём будущем?
— Ступефай!
— Сектумсемпра!
Поттер остановился, хватаясь рукой за грудь, подняв на противника полные изумления и боли глаза. Ноги его подкосились, он медленно опустился на траву.
Лили и Сириус бросились к нему одновременно:
— Джеймс!.. Джеймс, посмотри на меня! — рычал Сириус.
— Ты в порядке? — всхлипывала Лили.
— В ближайшие часы твой драгоценный Поттер истечёт кровью и никакой колдомедик ему не поможет, — раздался бесстрастный, жестокий голос Северуса.
— Убирайся! — просипел сквозь сжатые от боли зубы Джеймс.
— Как пожелаешь, — Северус явно намерился последовать данному совету.
— Стой, сволочь слизеринская!!! — заорал Сириус.
У Лили было такое чувство, будто она спит и видит очередной кошмарный сон. Только в самом кошмарном сне мы все равно знаем, что спим, а тут…