Выбрать главу

  Не сдаваясь, я сжимал зубы и танцевал, танцевал, танцевал, танцевал...

   *

  Через полчаса я в пёсьей шкуре забежал в деревню. Там пугнул двух кошек и утащил с какого-то двора курицу. По ходу дела я искал дом девчонки, своей жертвы, впрочем, найти его было не сложно для того, кто зовётся ветром. Дом этот находился в другом конце деревни, почти на самой окраине, и улица назвалась "набережная". Я подбежал к высоким воротам и громко залаял, царапая засов. Девчонка открыла мне сама.

  - Я же говорила, он придёт! - радостно закричала она.

  Она впустила меня, и я вихрем влетел во двор, даже не дав себя погладить.

  На крыльце сидел её отец. Он курил и смотрел на меня хмуро, с явным сомнением.

  - Красивый и большой пёс, не спорю, но какой-то бешеный, - заметил он. - Вся морда в крови. Посмотри на него, дочь. Как думаешь, откуда кровь?

  - Может, его угостили сырым мясом?

  - Настолько сырым, что оно ещё дышало?

  - Пап, не шути так. У него добрый нрав.

  Отец протянул руку и коснулся моего носа.

  - Если увижу, что ты причиняешь ей боль, - сказал он, - застрелю.

  "Не увидишь", - подумал я и дружелюбно завилял хвостом, поддев носом его шершавую ладонь. Он медленно, отведя в сторону сигарету, погладил меня за ухом. Девчонка присоединилась. Потом вышла мать, кинула мне тарелку костей, и я их съел. Дрянь, конечно, но что поделаешь. Раз уж дают...

  - Голодный, - вздохнула мать. - Жалко собаку, хозяева бросили, сволочи.

  Ну и с какого потолка ты взяла эти выводы, женщина?

  - Чего его жалеть-то? - удивился, как и я, отец. - Он же зверь здоровущий.

  - Но у него рёбра выпирают.

  - Сама ты выпираешь. Это бродячий пёс, ему так и положено.

  - Всё равно, смотреть на это не могу.

  - И не смотри.

  - А кто его тогда покормит?

  - Корми не глядя. Или дочь свою заставь. Пусть берёт на себя ответственность.

  В общем, условились на том, что если я останусь, меня будут кормить, но впустить в дом - ни-ни. Я не настаивал. Мне нужна была только моя жертва, за ней я, собственно и пришёл. Мы немного поиграли, а потом она заявила всем, что хочет пойти на обрыв и посмотреть на реку. Её пытались отговорить: метель, мол, была полчаса назад - совершеннейшее безумие, но что повелителю холода эта метель? Сущий пустяк.

  Поманив меня, она пошла к выходу. За воротами я по-волчьи пригнул голову.

  "Попрощайся с ними, детка", - подумал я.

  Она не попрощалась. Я тоже не оглянулся, хотя знал, что отец внимательно смотрит мне вслед.

  Когда мы приблизились к обрыву, за девчонкой шёл уже не пёс, а северный ветер.

  Я шёл, и сухая трава трещала от моего дыхания. Я шёл, и белые тени вились вокруг моей головы. Я шёл, и верхушки деревьев наклонялись к югу по обе стороны от нас. Вьюга, которую я поднял на берегу, стала просыпаться вновь. Набежали мышино-лиловые тучи. Они рваными лоскутами полетели по небу, цепляясь за чёрные ели.

  - Это снова делаю я, - пробормотала девчонка, поднимая глаза и спотыкаясь. - Это всё созвучно со мной. Это моё. Посмотри, как природа откликается на мои чувства...