Новый знакомый был немного старше тридцати. Хоть я и находила черты его лица жесткими, все же считала Редьярда привлекательным. Большие черные глаза, выраженные надбровные дуги и скулы, ровные брови, квадратный подбородок, прямой нос. Бороды или усов Редьярд не носил, а лучшим украшением считал улыбку. Улыбался он много. А когда во время завтрака поворачивался ко мне, замечала на левом виске довольно широкую седую прядь. Это делало облик гостя более интересным и запоминающимся.
Овсяная каша, вареная на молоке, горка творожных кексов, ароматный чай и разговоры о магии. Редьярд был прекрасно осведомлен об Ордене, о Великом магистре, об уничтоженной карте даров. Делал предположения о том, как инквизиторы будут разыскивать детей с магическими способностями. И все же меня не покидало ощущение, что эта суета — не его жизнь, а только тема беседы. Этот человек словно относился к другому миру, и проблемы моего мира Редьярда мало трогали.
Разглядывая гостя, тщетно пыталась почувствовать его магию. Исходя из рассказов, он умел колдовать, но дар этого человека был надежно скрыт. В солнечном луче сверкнула сапфировая сережка госпожи Нэйги, и я отвлеклась от беседы, задумавшись о прячущих дар артефактах. На столе все еще лежал эльфийский амулет. Изящное, полюбившееся, ставшее таким родным украшение с каплевидными опалами соседствовало с древним кольцом из перевитых полосок. Палец без него был пустым, чувствовала себя так, будто потеряла что-то. Это раздражало, злило, отозвалось спазмом внизу живота и тянущей болью в пояснице. Словно напоминание о настоящей потере. Безвозвратной.
Хозяйка и Редьярд увлеклись беседой и на мою задумчивость внимания не обратили. Обсуждали переход, что-то рисовали в тетради. Формулы были незнакомыми, а такие руны я видела на обложке книги в руках госпожи Нэйги. Решив, что это древний эльфийский, не стала приставать с расспросами. Прислушиваясь к разговору, заметила, что Редьярд обращался к хозяйке "госпожа", не называя имени. Как к Смерти.
От этого сравнения пробрало холодом, свежее воспоминание о силе дара госпожи Нэйги раздразнило любопытство. Но проявлять его было не время. Гость и хозяйка занимались расчетами, мешать и отвлекать не хотела. Вскоре Редьярд кивнул и ушел, пообещав сделать все в точности.
— Пойдем, — обратилась ко мне хозяйка, одним движением убрав посуду со стола в большую лохань с водой. — Нужно закончить начатое вчера.
— Вы мне так и не рассказали, в чем суть вашего волшебства, — осторожно напомнила я, когда по указанию женщины села в кресло напротив другой янтарной картины.
— Ты ведь сказала, что хочешь забыть Эдвина, — собеседница с недоуменной улыбкой приподняла брови. — Ты передумала?
— Нет, — ответ прозвучал решительно.
И все же она пропустила его мимо ушей.
— Он очнется через несколько часов. Разговор пойдет вам обоим на пользу.
— Я хочу забыть инквизитора Миньера, госпожа, — твердо встретив взгляд синих глаз, заявила я.
— Тогда не цепляйся за воспоминания о нем так, как делала вчера, — резонно велела хозяйка.
Я знала, что это будет больно и сложно сделать. Но, решившись выбросить инквизитора из памяти, должна была пройти до конца. Кивнув хозяйке, вложила руку в ее протянутую ладонь.
Череда картин, перламутровая пелена, притупленная боль. Казалось, госпожа Нэйга колдовала вечность. Поэтому стрелки кухонных часов удивили — хозяйка справилась всего за три часа. Помня ее слова о том, что я уйду около двух пополудни, не удержалась от замечания.
— Уже двенадцать, — голос прозвучал робко и неуверенно. Я боялась, что госпожа Нэйга воспримет это как попытку поторопить. Но, к счастью, этого не произошло.
— Редьярду понадобится еще время, чтобы закончить работу с переходом, — даже не глянув на часы, сказала хозяйка. В ее голосе не слышался и намек на беспокойство. — Если хочешь, выйди в сад. Тебя заинтересует его волшебство. Он единственный в этом мире умеет подобное.
Последняя фраза как-то не укладывалась в голове. Сила магии этой женщины была невероятной. Предположение, что маг с таким резервом может хоть что-то не уметь, казалась кощунственной и безумной.
— Вы позвали его помочь вам? — выдохнула я, глядя на собеседницу широко распахнутыми глазами.
Мое удивление ее позабавило. Госпожа Нэйга усмехнулась, легко покачала головой.
— Я позвала его, чтобы он исполнил свой долг, — ласково, словно объясняя простые вещи любимой внучке, ответила хозяйка. — Магия переходов подчиняется только родовым заклятиям воронов. Ты в жизни никогда больше не увидишь подобного. Поэтому сходи в сад, посмотри, пока не надела вот это.