— Софи, — его голос прозвучал беспомощно.
— Вы ошеломили меня признанием, — наконец, выдохнула я.
— Я так боялся, что отпугну вас откровенностью, поспешностью, — он огорчился и еще больше смутился. Его голос, как и пальцы, дрожал. — Но сила моих чувств так велика, что я не мог скрывать их. Да, я поторопился раскрыть их… Но… Вы ведь не откажете мне из-за этого?
Он все еще держал мою руку, а из-за влияния золотого дара я отчетливо ощущала эмоции мужчины. Маг был близок к отчаянию. Мне даже стало его жаль.
— Магистр Талир, — начала я.
— Для вас просто Левент. Пожалуйста, — попросил он так, словно мое согласие хотя бы на такую перемену в отношениях уже решало его судьбу.
— Левент, я очень польщена. Но я в смятении. Ваше признание… это просто было внезапно, — пробормотала я. — Вам нужно время, — обрадовался он собственной догадке. Я понимаю, Софи.
— Я признательна за понимание, — изобразив улыбку, наивно надеялась, что на этом разговор пока закончится.
— Надеюсь, и вы поймете меня. Я люблю вас, — твердо сказал он, глядя мне в глаза. — Время, проведенное без вас, я считаю потерянным, выброшенным. Без вас я не живу, только существую. Надеюсь, вы не станете продлевать мои мучения и ответите согласием через три недели.
— Почему именно через три? — удивилась я.
— Мне нужно уехать в столицу по делам Ордена, — магистр постепенно собирался с мыслями после эмоционального всплеска. Его настоящий дар становился ярче золотого, и мужчина снова походил на главного инквизитора провинции. Влюбленного, но не сходящего с ума от неразделенного чувства.
— А когда уезжаете? — поинтересовалась я.
— Послезавтра, — с сожалением отозвался он. — Похоже, это будут самые тяжелые три недели в моей жизни.
Я утешила надеждой, что дела не задержат его в столице.
Талир просиял, посчитав эти слова поощрением.
— Софи, мои намерения исключительно серьезны, — золотой дар все еще менял взгляд и мимику магистра, но он стал более собранным. — Я сейчас решился на разговор с вами, потому что получил от Великого магистра Серпинара ответ на свое прошение.
— О чем вы его просили? — интуиция подсказывала, что ответ мне не понравится.
Магистр замялся, смутился. По дару словно пробежала рябь сомнения. Видимо, мой вопрос был неуместным. Я поспешила извиниться.
— Простите, скорей всего это меня не касается. Я не имела права спрашивать о делах Ордена.
— Не извиняйтесь, — попросил он мягко. Заметно было, что мое нежелание вникать в проблемы инквизиторов и особенности их иерархии магистру импонирует. — Речь не о делах Церкви. Речь о вас, Софи.
Я насторожилась. Вдруг стало очень неприятно, что этот человек все еще держит меня за руку. Он заметил напряженность, попробовал меня успокоить и заговорил ласковым, извиняющимся тоном.
— Софи, при всех своих достоинствах и невероятной притягательности вы, к сожалению, лишены магической искры. Думаю, вы слышали, что обычно Орден не поощряет браков магов с неодаренными.
Я кивнула, стараясь изображать спокойствие. Сердце колотилось от предвкушения, губы дрожали. Слова магистра позволяли надеяться, что нежданную проблему замужества за меня решит Орден. Что мне не придется отказывать главному инквизитору провинции Кьеш. Последствия такого поступка были непредсказуемыми, но, несомненно, разрушительными. Инквизитор Талир, заметив мое волнение, сильней сжал мою ладонь. Кажется, ему мнилось, что я переживаю из-за нашего с ним совместного будущего. Он ловил мой взгляд, а золотой дар креп и сиял ярче с каждым словом утешения, в котором я не нуждалась.
— Я рассказываю вам это не для того, чтобы пугать трудностями, — заверял магистр. — Я лишь хочу быть с вами полностью откровенным. Вас наверняка удивляет, что я делаю предложение не по правилам. Тому есть причины…
В его голосе вновь послышались робость и неуверенность, так несвойственные этому человеку. На его щеках появился румянец, а золотой дар обдал меня волной тепла. Он кружил голову, пьянил, притягивал, воскрешал образ Эдвина и вкус его поцелуев. Отчего-то была уверена, что в этот момент магистр тоже испытывает сильное влечение. Он смешался и, казалось, забыл, что хотел сказать. Пришлось прийти жениху на помощь.
— Вы говорили настолько искренне, что я не обратила внимания на несоблюдение формальностей, — с улыбкой заверила я.
Вспомнились годы во дворце, словесные игры, от которых часто зависела королевская милость и судьбы. Но и это чувство гадливости не избавило от щемящих воспоминаний об Эдвине. — Вы такая чуткая, Софи. Так меня понимаете, — магистр говорил сбивчиво. Как и в момент признания, золотой дар полностью поглотил истинный дар инквизитора. — Я ни с кем не чувствовал подобного… единства. Я не могу вас потерять.