— Родовое заклинание было единственным шансом выжить, — твердо сказала я, повторяя слова госпожи Нэйги. — Твой резерв был пуст, мой тоже. А родовая магия не требует резерва. Если бы не ты, мы бы здесь погибли. Ты спас нас.
Мой уверенный тон приободрил Эдвина. Но его короткий взгляд в небо, на несуществующего Северного волка, был горестным. Я вдруг поняла, что логика и осознание жизненной необходимости того решения залечивали душевные раны Эдвина не полностью. Ведь, что бы я ни говорила, как бы ни оправдывала его, он не простил себя. С трудом сдерживая слезы, поддалась порыву, опустилась перед ним на колени и обхватила моего волка обеими руками.
— Ты не виноват, что оно исказилось. Не виноват.
Казалось, эти идущие от сердца слова обладали собственной волшебной силой. Они изменяли мой дар, изменяли магию Эдвина, укрепляли нашу связь, соединяющие нас нити. Напитывали его дар энергией, он становился многогранней, ярче. Мой дар лучился нежностью, подпитывался золотым сиянием. Влечение даров, которое я чувствовала с первого момента знакомства с Эдвином, ощущалось полней.
Мой мир заполнился биением его магии, биением его сердца, такого же взволнованного и колотящегося, как и мое. Казалось, мечталось, что он вот-вот превратится. Что я посмотрю в голубые глаза, мягко отброшу с родного, знакомого в мельчайших чертах лица черную прядь, поцелую красивые губы и признаюсь, что люблю. Что люблю до сих пор. И не представляю своей жизни без него.
Но он не перекинулся.
Утерев слезы, немного успокоившись, я предложила спуститься к самому источнику. Он немного утихомирился, и стоило попытаться воспользоваться штилем, пока солнце не село. Чем бы ни закончился осмотр, мы должны были отойти как можно дальше от храма до разрушения коконов. Чтобы снизить вероятность спонтанного волшебства.
Несмотря на явное затишье, энергия источника все еще казалась неприятно мощной. Она вторгалась в магическое поле, отзывалась тревогой, чувством опасности. Все вокруг виделось мрачным, настораживающим. Красоту этого места затмевали следы давней схватки. Обожженная дверь, выпавшие из нее оплавленные гвозди и скобы, подпалины на камнях. Я отчетливо помнила, как в меня летели оставившие эти следы заклинания. Озираясь по сторонам, вглядываясь в сгущающиеся тени на крытых галереях, боялась услышать топот преследователей, свист проносящихся мимо заклинаний и старалась не смотреть на многолучевую звезду в центре. Она казалась грозной, непокорной, разрушительной. Эдвин разделял мои чувства, я отчетливо ощущала его нарастающую тревожность. Но он уходить с площадки не спешил. Даже отважился подойти к центральной звезде и встал почти над ней. Возможно, надеялся, что сила источника как-то поможет. Мне его поступок казался безрассудным и отчаянным.
Отведя взгляд от замершего над синей звездой черного волка, вдруг заметила нашего "третьего мага". Костяная толстая пластинка лежала в тени здания и мягко поблескивала рунами. В артефакте ощущалась сила, мягкая и спокойная, значительно большая, чем оставалась к концу ритуала. Меня это заинтересовало, как и серебряные искры, промелькнувшие вокруг пластинки, стоило мне протянуть к ней руку. Помня об осторожности в обращении с незнакомыми артефактами, достала блокирующий магию мешочек и взяла пластинку через него.
Эдвин, внимательно наблюдавший за моими действиями, решение забрать с собой "третьего мага" одобрял.
Мы еще немного побродили по храму, снова подошли к источнику. К вечеру он стал значительно спокойней, мягче. Я предложила подождать темноты, чтобы как можно полней восстановить обстановку той ночи. Но Эдвин отрицательно покачал головой и пошел к выходу. Он казался задумчивым, огорченным, но несломленным. Несмотря на то, что источник не оправдал наших надежд, я не чувствовала в золотом даре безысходности. Напротив, Эдвин был полон решимости, созвучной с моим желанием идти до конца. Еще казалось, он разделял мою неистребимую веру в то, что все образуется. Все обязательно получится. Потому что мы вместе.
На стоянке влияние источника все еще ощущалось. Слабое, ласковое, умиротворяющее. Оно чуть изменило защитные барьеры, придав им бирюзовый отблеск, и добавило немного синего к цвету пламени костра. Но мы мирились с этими отклонениями, не желая продолжать путь ночью. Выбравшись из храма, мы пошли в сторону озерного острова и оказались на большом каменистом плато. Порой расселины были очень широкими, в некоторых гнездились крупные ящерицы. Наткнуться в темноте на таких, возможно, ядовитых животных не хотелось. Как и поломать ноги, провалившись в щель между камнями.