Отмечая такие различия, Ли в некотором смысле разочаровалась в себе: они упустили шанс поконфликтовать друг с другом по-настоящему. Трудно было привыкнуть к факту, что то наслаждение, которое ее тело находило в его, и, наоборот, с такой легкостью пересиливает многочисленные возражения, которые у нее возникали, или должны были бы возникнуть, или она думала, что должны были возникнуть.
– Может, в этот момент ее мать уже умерла. Может быть, она искала деньги, но просто забыла. Может быть, подсунула их под дверь, а Нед принял их за мусор и выкинул. Может, она сейчас никак не может найти столько денег.
– Да, Ли.
– Не делай этого.
– Что я, по-твоему, должен сказать? Мир такой, какой он есть.
– Тогда зачем нам вообще пытаться?
Уж если говорить совсем объективно, то в том, что они никогда не обсуждали возможность иметь детей, виновата женщина. По какой-то причине ей никогда и в голову не приходило, что бесконечное и чудесное трахание ведет к определенному и совершенно очевидному пункту назначения. Она опасается этого пункта назначения. Будь объективной! Что такое страх? Это что-то, связанное со смертью, временем, возрастом. Проще говоря: я ощущаю себя восемнадцатилетней, и если я ничего не буду делать, если буду стоять на месте, то ничего не изменится, и я всегда буду восемнадцатилетней. Вечно. Время остановится. Я никогда не умру. Этот страх – такая глупость. Всех теперь преследует этот страх. Что еще? В это мгновение она вполне себе счастлива. Она чувствует, что заслуживает именно того, что имеет, – ни больше ни меньше. Любые изменения могут нарушить равновесие. Почему это мгновение должно измениться? Иногда муж женщины разрезает красный перец пополам, вынимает семена, кладет их в пластмассовую миску, дает ей кабачок, чтобы разрезала, и говорит:
Собака.
Машина.
Квартира.
Вот так вместе готовить еду.
Семь лет назад у тебя не было работы. Я мыл волосы.
Все меняется! Мы сдвинулись с места, разве нет?
Женщина не знает, с какого места. Она не знает, что они вышли в путь, не знает, в какую сторону дует ветер. Она не хочет приходить в пункт назначения. Дело в том, что она верила: они вечно будут лежать под этими простынями голые, и больше ничего с ними не случится, ничего, кроме удовлетворения. Зачем это любви нужно «двигаться вперед»? И куда это – вперед? Никто не может сказать, что ее не предупреждали. Никто этого не может сказать. Тридцатипятилетняя женщина, замужем за любимым мужчиной уж наверняка предупреждена, должна была слушать, слышать, не должна удивляться, когда муж говорит
– много дней, когда женщина способна к зачатию. Только я думаю – три. Так что нечего говорить: «Ну, когда случится, тогда и случится». Мы не так молоды. Так что, я думаю, нам следует быть немного более, так сказать, внимательными в этих делах, типа планировать.
Объективно говоря, он прав.
Мы общество сбережения прошлого. Господь, сохрани лавочки, фарфоровые чашечки и девственность! Субботнее утро. ВЕСЬ КИНКС ВЕСЬ ДЕНЬ[3]. Девочка. Я от тебя просто торчу. Так торчу, что я уже и не знаю, что делаю. По субботним утрам Мишель помогает дамам и джентльменам с С-З приобрести вид, приличествующий субботнему вечеру, выглядеть свежо и правильно, и там, в салоне, он может сколько угодно врубать свой приторный ритм-энд-блюз, свои «ах, бэби, ах», «малютка до шести утра, пока не выглянет солнце». По утрам в субботу она свободна! Сохрани, господь, дома в стиле Тюдоров, старинные столы и бильярды! Сбережение традиций от злоупотреблений. Защита новых обычаев для меня и тебя. Что еще можем мы сделать? Бродить в пижамных штанах, фальшиво напевать. Нед в саду. Неду нравится громкая музыка белого происхождения. Он напевает. Я пытался осесть на Фулхам-Бродвей. И я пытался найти себя в Голдерс-Грин. В раскрепощенности выходных постоянно присутствует что-то маниакальное и меланхоличное: внутренний отсчет до начала рабочей недели уже начался. В зеркале – она собственный партнер в танце нос к носу с отражением. Это физическое лицо улыбается и поет. Ах, как я тоскую по людям, которых оставил в Уиллзден-Грин![4] А тем временем что-то у тебя внутри потрясается новостями из зеркала: в вихрах вдруг белая прядь, отеки вокруг глаз, мягкий живот. Я ОТ ТЕБЯ ПРОСТО ТОРЧУ. Я ОТ ТЕБЯ ПРОСТО ТОРЧУ. Я ОТ ТЕБЯ ПРОСТО ТОРЧУ. Куда уходит время? Она понимает, что звонит звонок, когда Олив начинает лаять как сумасшедшая.
– У моей мамы случился… сердечный приступ. Пять… фунтов.
3
Мы общество сбережения прошлого (
4
Этот пассаж наполнен скрытыми цитатами из разных песен, так, слова о Фулхам-Бродвей, Голдерс-Грин – цитаты из песни группы «Кинкс» «Уиллзден-Грин».