— Да, — кивнул Ремус. — Вся эта дрянь усилена смертью сэра Рамзи.
— А там есть что-нибудь про каменных рыцарей?
— Големы. Рамзи поставил вокруг своего саркофага големов, это проверенные и достоверные данные.
— А есть непроверенные?
— Есть, — снова кивнул Ремус. — Как известно, големов сложно создать, но еще более трудной задачей является их уничтожение. Так вот, по слухам, сэр Рамзи был очень набожным человеком, поэтому он поставил некоторые ограничения на своих кукол. Их может остановить огонь, разожженный из освященного в церкви масла. Наверное, он таким образом разрешал священникам навещать его прах.
— Хм, точно больной, — Ворон покрутил пальцем у виска. — Он, маг, разрешал священнослужителям входить в его гробницу и даже големов сделал таким образом, что их можно остановить божьим словом, грубо говоря. А то, что любой священник с удовольствием сжег бы его, предварительно полив этим самым маслом, совершенно не учитывалось.
— Ладно, даже если все это на уровне слухов, где мы возьмем освященное масло? — Мальсибер откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди.
Воцарилось молчание.
— Здесь в паре миль есть маггловская деревня; там, вроде, была церковь, — неуверенно произнес Ворон.
— И что ты предлагаешь? Прийти в церковь с маслом и попросить священника освятить его? И не говорить, зачем нам оно понадобилось?
— М-да, задачка, — Ворон задумался. — Давайте завтра сходим и на месте разберемся.
— А сейчас? Что будем делать сейчас?
— Сейчас посмотрим, что мы сможем найти ценного в усыпальнице сэра Кельвина, и пойдем спать. Завтра у нас много дел. Мы должны все успеть за день, потом будет поздно.
Точного перечня артефактов, уложенных вместе с сэром Кельвином в место его упокоения, друзья так и не нашли. Опять-таки по слухам, скрупулезно записанным безымянным автором хроник этих мест, ничего особо ценного в гробнице не было. Разве что пара мечей с неизвестными свойствами. Однако Ворон пошел бы и так, для него это стало делом принципа. Ремус же с Рейнардом просто предвкушали приключение, их не заботила возможная добыча.
Разошлись спать парни уже за полночь, а утром вскочили очень рано. На часах не было даже шести. Все трое были заметно возбуждены предстоящим делом.
До церкви они добрались к семи утра. Дверь была открыта. Войдя внутрь, маги поежились. Очень необычное чувство охватило их в этом культовом месте. Запах ладана и сгоревшего воска не давал вдохнуть полной грудью. Все трое потрясенно молчали, озираясь по сторонам.
Как выяснил накануне Ворон, масло наливалось в лампадки, которые висели на стенах. Больше всего их было возле алтаря. Но там суетился какой-то молодой человек в рясе, напоминающей мантию магов.
Оглядевшись по сторонам, Ворон увидел в стороне небольшие кабинки.
— Какая это церковь? — спросил он шепотом у Люпина.
— Не знаю, а это имеет значение? — так же шепотом ответил оборотень, которому было здесь явно не по себе.
— Это католическая церковь, — прошептал Рей.
— Откуда ты знаешь?
— Прочитал в путеводителе вчера.
— Я сейчас, — Ворон снова посмотрел на кабинки, внутри которых виднелись лампадки с маслом. — Подождите меня на улице, — и он решительно направился к кабинке, стиснув в кармане пустой флакон.
Ворон закрыл за собой дверь, осторожно снял незажженную лампадку и сел на стул, занимающий большую часть маленького помещения.
Когда он уже почти добрался до масла, дверь в соседнюю кабинку открылась и снова закрылась. Кто-то вошел внутрь, и через мгновение распахнулось небольшое окошечко в стене. Вместо стекла окошечко было забрано плотной решеткой, через которую был виден только силуэт сидевшего в соседней кабинке.
Ворон замер, настороженно посматривая на силуэт, пытаясь сообразить, что же ему делать.
— Я слушаю тебя, — голос у человека был красивым. Густым, богатым на интонации.
Внезапно Ворон вспомнил фильм, который смотрел совсем недавно. Вернон сводил его и сестер Эванс в кино на следующий день после их возвращения из школы. Сам фильм Ворон не помнил, он тогда думал совсем не о том, что происходило на экране, но вот момент с церковью сейчас всплыл в его памяти.
— Я согрешил, отец, — нерешительно проблеял Ворон, судорожно раскручивая лампадку и стараясь не привлекать к своим действиям лишнего внимания.
— Какие бы ни были твои грехи, сын мой, главное — вовремя покаяться. Я приму твою исповедь и отпущу твои грехи. Полагаю, что в силу своей молодости ты не мог совершить ничего слишком ужасного.