— Да откуда ты это взял? – Люпин даже забыл, что должен бояться этого ненормального. Снейп говорил какие-то невероятно странные вещи, которые пробудили в душе мальчика огонек надежды.
— Постой, ты хочешь сказать, что с тобой никто не занимался? – Люпин покачал головой. – Дела, — Ворон взлохматил волосы. – Так ты что, дикий, что ли? – он слышал про диких оборотней. Но они жили уединенными общинами, куда добраться человеку было просто невозможно. Объясняли свое отшельничество неразрывностью связи с природой. Ворон всегда считал их полными придурками, но среди этих идиотов чаще всего встречались гениальные художники, ювелиры, да и просто случайно обращенные и боящиеся выбраковки. За этими поселениями всегда очень плотно наблюдали - как подозревал Ворон, не для того, чтобы оборотни не трогали людей, а чтобы они никого больше не обратили. В закрытые поселения также допускались купцы - из многоликих, естественно.
— Сам ты – дикий, — решил обидеться Люпин.
Ворон не обратил на этот выпад внимания и задумался, затем снова посмотрел на оборотня.
— Где-то должны быть методики обучения оборотней, их просто не может не быть.
— Почему? – в голосе Люпина звучало жадное любопытство.
— Да потому, что если бы вы никогда не умели себя контролировать, то вас давно бы уничтожили. Поверь, десятка два крестьян с вилами вполне хватит, чтобы прикончить необученную, не контролирующую себя тварь, — Ворон покачал головой. «Наверное, в библиотеке Основателей можно найти что-нибудь похожее, но чтобы это выяснить, нужно туда попасть». – Так что ты здесь делаешь?
— Ты не испытываешь отвращения ко мне? – Люпин проигнорировал вопрос. Все это время, что прошло с момента его поступления в Хогвартс, он чувствовал себя одиноким. Ремус сильно боялся, что о его проблеме кто-нибудь узнает. Боялся к кому-то привязаться, чтобы не быть отвергнутым. И вот перед ним стоит слизеринец, который совершенно спокойно говорит о том, что знает его секрет, и которого, кажется, мало волнует, что он является оборотнем. Про систему занятий, позволяющих не зависеть от луны, Люпин не верил - это казалось ему слишком фантастичным, чтобы быть правдой.
— Своими тупыми вопросами ты меня раздражаешь гораздо больше, — хмыкнул Ворон.
— Я часто сюда прихожу, — внезапно объявил Люпин. – Забрел сюда случайно и наткнулся на эту картину. Она меня просто притягивает к себе. Иногда мне кажется, что там, за ней, что-то есть. Что-то волнующее и прекрасное. И очень полезное для меня.
Ворон скептически посмотрел на пейзаж. Ничего выдающегося он на картине не увидел. Деревья, озеро, камыши… В силу своей деятельности валет был вынужден разбираться в искусстве, и эта картина шедевром точно не являлась.
Внезапно он замер. Дверь. Скрытая дверь за картиной, ведущая в тайную усыпальницу – вот что влекло оборотня. Валет прищурился и посмотрел на неуверенного в себе щенка совершенно с другой стороны. Если он чует двери, то, может быть, сумеет почуять подземные ходы из замка? Ворон был абсолютно уверен, что тайные ходы из Хогвартса существуют. Их просто не может не быть. Этого требовала элементарная техника безопасности.
«Я могу помочь этому странному типу, а взамен получу многоликого, который не будет смотреть на меня как на букашку, что сулит просто грандиозные выгоды», — он еще раз расчетливо посмотрел на Ремуса.
— Послушай, Люпин, что ты думаешь насчет небольшого приключения?
— А это не против правил? – мальчик вздохнул.
— Конечно же, это против правил, — радостно заявил ему улыбающийся Ворон. – Да не бойся, при соблюдении определенных условий нас никто не поймает.
— Каких условий?
— Главное – вовремя вернуться.
Люпин размышлял недолго, все-таки мальчишка остается мальчишкой, даже если он многоликий.
— Ладно. Что нужно делать?
— Во-первых, нужно снять эту картину и перевесить ее вот на это место, — Ворон указал ему на неприметный крючок и вытащил палочку, чтобы, как накануне, уменьшить вес картины.
Но Люпин его опередил. Слегка напрягшись, он приподнял тяжелую раму и снял картину со стены. Ворон замер и рефлекторно поднес руку к груди. Хотя это тело никогда не испытывало перелома ребер от несильного толчка пьяного многоликого, но валет словно воочию услышал их хруст и почувствовал острую, заставившую его тогда заорать, боль. Поморщившись, он отнял руку от груди и попытался успокоить бешено бьющееся сердце. Как он мог забыть о невероятной силе этих созданий?
«Я тебя, дружок, ни за что от себя не отпущу», — хищно подумал Ворон, глядя на вытирающего пот со лба Люпина. Все-таки тот был еще щенком и не мог демонстрировать всю силу, доступную взрослому оборотню.
— Куда ее повесить? Сюда? – Ремус кивнул на крючок, вбитый в противоположную стену. Получив утвердительный ответ, он примерился и одним рывком водрузил картину на ее новое место.
— Тебе не тяжело? – решил все же поинтересоваться Ворон.
— Тяжеловато, конечно, но у меня кости, мышцы и связки крепче, чем у простых людей. Это нужно для трансформации. Ну, и чтобы тяжести таскать, — он застенчиво улыбнулся.
— Алохомора, — Ворон повернулся к освободившейся от картины стене.