— Так, все чисто, — прервал Ворона Люпин. – Пойдемте в больничное крыло. Мне самому интересно узнать, что же у нас получилось.
Собрав флаконы, трое первокурсников направились уговаривать Поппи Помфри – новую медведьму - испытать их экспериментальные зелья.
Совсем молоденькая девушка удивилась, услышав просьбу, изложенную ей Вороном. Покачав головой, она взяла несколько мензурок и отлила из каждого флакона по нескольку миллилитров. Затем начала проводить над ними палочкой, шепча заклинания. Вскоре она положила палочку на стол.
— Ну что же. Единственное, что я могу сказать: в каждом из флаконов находится зелье против фурункулов. Оно лишено посторонних примесей и ядовитых составляющих. В общем, оно абсолютно безопасно для применения. А вот насколько каждое из них эффективно - это действительно можно увидеть только при использовании. Вот что, я согласую с главным целителем больницы Святого Мунго и с директором Дамблдором проведение «слепого теста». Думаю, что они дадут добро. Как только разрешение будет получено, я вам сообщу. Все-таки это ваш эксперимент. Так что вы будете наблюдать и записывать результаты для каждого образца.
— Что нам нужно делать? – деловито поинтересовался Ворон.
— Вы должны подумать о том, какие именно параметры проводимого эксперимента вас интересуют: время действия, эффективность действия, закрепление результата, возможные побочные эффекты, ну и так далее, — улыбнулась девушка.
— Но это всего лишь простейшее зелье от фурункулов! – попытался возразить Ворон, но двое его сопровождающих одновременно шикнули на него.
— Все начинается с малого, — снова улыбнулась медведьма. – А теперь идите, подумайте, мне нужно работать.
В коридоре Лили с Люпином сразу же принялись обсуждать, как именно будут составлять дневники. Ворон же только морщился. Эта сторона научной деятельности его совершенно не привлекала.
— О чем задумался? – Ворон вздрогнул и взглянул на Люпина.
— Да так, ни о чем, — Ворон зевнул. – Скоро отбой, нужно в свои гостиные возвращаться. Мне еще эссе по трансфигурации заканчивать.
— Тебе помочь? – вдруг спросила Лили. – Мне трансфигурация нравится.
— Нет, не надо. Ничего там сложного нет, мне просто времени не хватило, — и Ворон направился к лестнице, ведущей глубже в подземелья к гостиной факультета.
До помещений Слизерина он не дошел, внезапно остановившись и вглядываясь в идущего ему навстречу человека.
Альбус Дамблдор неторопливо шел по коридору, заложив руки за спину. Ворон впервые видел директора так близко. Он отметил, что, несмотря на покрытое морщинами лицо и седые волосы, двигался директор очень легкой походкой.
— Добрый вечер, — Ворон поздоровался и слегка подвинулся, чтобы дать Дамблдору пройти.
— Добрый вечер, — директор улыбнулся. – А я как раз тебя ищу, Северус.
— Зачем? – Ворон занервничал. Его совершенно не радовало, что директор его искал.
— Хотелось бы поговорить с виновником нарушения спокойствия Хогвартса, — хмыкнул Дамблдор.
— Ну что вы, какой из меня виновник, — пробормотал Ворон.
— Пойдем-ка, Северус, проводишь старика до его кабинета, заодно и поговорим по дороге.
Глава 18
Ворон настороженно посматривал на директора Дамблдора, который шел по коридору впереди него, заложив руки за спину.
Он не знал, что это за человек, и не мог составить о нем никакого представления.
Некоторое время они шли молча, и только когда показалась лестница, ведущая из подземелий, Дамблдор нарушил молчание.
— Я довольно долго уже живу на этом свете и считаюсь неплохим магом, — он замолчал, а потом, вздохнув, продолжил: – В своей жизни я встречал только одного человека, несшего в себе зерно разрушения. Нет, даже не так. Хаос нельзя назвать разрушением в чистом виде, он просто… Мерлин, я впервые не знаю, как четко сформулировать свою мысль. Тот человек, она не смогла справиться с тем, что несла в себе.
— Она? – не удержался Ворон.
— Она. Она была всего лишь маленькой девочкой, когда Хаос вырвался на свободу. Она не могла его удержать, не могла контролировать, а мы все… Мы не знали, с чем имеем дело, и не сумели ей помочь. Тогда погибли люди. Очень… нехорошо погибли. Я не знаю, что спровоцировало выброс, скорее всего, ее действительно оскорбили или пытались обидеть физически… Я не знаю. После этого, после того как она увидела последствия… Она уже не была прежней. Ее отец взял вину на себя. Веритасерум тогда не был изобретен, а применить легилименцию к себе он не позволил. Мало кто знает о том, что для удачного применения легилименции требуется своеобразное согласие того, чьи скрытые помыслы хотят увидеть. Пусть бессознательно, но человек разрешает, грубо говоря, «копаться в своей голове». Он не разрешил.
— Что с ними стало? — нарушил затянувшуюся паузу Ворон.
— Он был заключен в Азкабан и там умер весьма скоро. А она… Она стала не совсем вменяемой. Но главное не это. Главное - то, что пока та девочка была жива, она одним своим присутствием могла влиять на окружающих. Часто не лучшим образом. После ее гибели я изучал все, что могло натолкнуть меня на понимание ее проблемы. На заметки о Хаосе я наткнулся случайно. По этому… этой… я так и не понял, что это - информации слишком мало. Собирая по крохам знания и опираясь на собственный опыт, я смог составить некоторое представление об этой силе. Иногда мне кажется, что Хаос живой и мыслящий.
— Почему вы мне все это рассказываете, директор? – осторожно спросил Ворон.
— Я, наверное, являюсь единственным в нашем мире разумным, кто может почувствовать и распознать зачатки этой силы в ком-то. Почувствовав ее в тебе, я сначала испугался. Но последующие события позволили мне убедиться, что ты прекрасно уживаешься с той искрой Хаоса, что бурлит в твоей крови.