Люциус Малфой некоторое время сидел, задумчиво глядя на огонь в камине, затем тряхнул блондинистой шевелюрой и со словами: «Этого не может быть», — вышел из гостиной. Постояв некоторое время в коридоре, он направился искать старосту Хаффлпаффа.
В библиотеке он долго разглядывал Ирвина Падмора, как назло, оказавшегося единственным сыном владельца компании «Падмор и Ко», изготавливающей элитные спортивные метлы.
Растерявшийся Малфой не придумал ничего лучшего, как задать интересующий его вопрос в лоб, на что получил недоуменный взгляд и совет обратиться к колдомедику.
Ирвин, тем не менее, нахмурился, задумался и предложил сравнить гостиные двух факультетов. Старосты начали осмотр с гостиной Слизерина, а затем переместились в гостиную Хаффлпаффа. Люциус стоял посреди теплого, уютного, светлого помещения и все больше убеждался, что в этом слухе есть зерно истины. Добил его появившийся домовик, который с улыбкой поинтересовался, не нужно ли чего-нибудь молодым господам.
Ирвин робко намекнул сверлящему его тяжелым взглядом Люциусу, что рядом кухня, и незанятые домовики часто забегают в гостиную его факультета, чтобы без работы не сидеть. Люциус только зарычал в ответ на эту попытку хоть как-то объяснить данный феномен.
Подумав, старосты переглянулись и бросились в кабинет директора, пароль от которого у старост всегда был «на всякий случай».
Что произошло в кабинете директора, Мальсибер не знал, но вот то, что блуждание по Хогвартсу двух старост привлекло нездоровое внимание других представителей их, да и не только их факультетов, было абсолютно точно.
В итоге требовать объяснений у деканов и самого директора отправились практически все шести-семикурсники.
В блаженном неведении о бурлящих в школе страстях пребывал один Гриффиндор, да еще декан Равенкло, который назначил какому-то неудачнику отработку.
По мере того, как Мальсибер говорил, Ворон становился все грустнее и грустнее. Он представил себе, что с ним могут сделать, если до кого-нибудь дойдет источник этих слухов. На воображение валет никогда не жаловался, поэтому первым его желанием было бежать. Но он все еще не знал, где оказался, к тому же только начал изучать магию и не хотел терять место в школе из-за подобной глупости.
— Ерунда, — неуверенно пробормотал Ворон. – Все успокоится и забудется, это же всего лишь недоразумение. И вообще, просто так – не дамся.
— Я только одного не могу понять, — продолжал шептать Мальсибер. – А как в таком случае Поттер, да и Лонгботтом оказались в Гриффиндоре? Их родители далеко не бедные, могли бы позволить для своих детей и лучшего.
— Видимо, баловать не хотели, — процедил Ворон. – Чтобы не зазнавались, выросли в лишениях, зато самостоятельными, а то они, поди, без посторонней помощи шнурки на ботинках завязывать не умеют.
— Все возможно, — задумался Мальсибер. – Отец Фрэнка довольно крутым нравом отличается, да и мать тоже. Но как тогда получается, что некоторые сироты, за которых просто некому платить, или к нам или на Хаффлпафф попадают? Что это за благотворительность?
— Вот именно - благотворительность, — Ворон внезапно развеселился. Ему стало действительно интересно, к чему может в итоге привести его невинная шутка. – Сирот, их мало, Рейнард, а вот налогов много. Да на каждого обеспеченного человека не хватит сирот, чтобы обучение им оплатить и тем самым от налогов уйти. За сирот, наверное, борьба идет.
— Вот живешь, живешь так, в сказки веришь, а потом раз, и такие подробности узнаешь, причем совершенно случайно. А хаффлпаффцы-то каковы, а? Всегда их жалел…
— А с чего ты их жалел-то? – Ворон удивленно посмотрел на соседа.
— Ну как же, они же умом вроде не блещут, так нам всегда говорили.
— А вот это чушь полнейшая, — фыркнул Ворон. – Программа обучения одинакова для всех. Ты много слышал об отчисленных за неуспеваемость хаффлпаффцах? На СОВах и ЖАБАх никого не спрашивают, на каком факультете студент учится, все скопом экзамены сдают специально приезжающей независимой комиссии.
— Откуда ты знаешь? – настала очередь Мальсибера удивляться.
— Мне профессор Флитвик рассказал.
— Когда?
— Да я и есть тот самый неудачник, который умудрился отработку получить, — внезапно Ворон понял, что такого алиби, как сейчас, у него не было никогда. Пока начиналась вся эта неразбериха со старостами и директором, он отрабатывал в сто пятьдесят седьмой раз беспалочковую Вингардиум Левиосу. – Так ты слышал о не сдавших экзамен хаффлпаффцах?
— Нет, — Мальсибер поджал свои и так тонкие губы.
Если он и хотел что-то добавить, то не успел, потому что со своего кресла-трона поднялся директор Дамблдор.
— Как я вижу, многим студентам кусок не идет в горло, — начал директор. – Пока вы все собрались здесь, я постараюсь раз и навсегда закрыть эту странную тему, которая поднялась сегодня. Я не знаю, кто запустил этот слух, но я уверяю вас всех, дорогие мои, это неправда! Распределение никогда не зависело ни от чего другого, только от решения Шляпы. Никто не мог повлиять на окончательное решение этого артефакта, и уж тем более, такие вещи, как деньги, Шляпа никогда во внимание не принимала.
Ворон схватился за голову. Если директор задался целью донести слухи до тех, кто еще был не в курсе происходящего, и укрепить в своих подозрениях сомневающихся, он не мог придумать более качественного способа.
До пребывающих в неведении гриффиндорцев начало доходить, что что-то произошло. Они удивленно смотрели на директора и на столы других факультетов, за которыми нарастал гул недовольных объяснением старшекурсников.
Нахмурившийся Фрэнк Лонгботтом - староста Гриффиндора - встал и быстро подошел к Падмору.