…Десятилетия рассекают глубины тени грозных лодок, готовых к нападению и защите и равнодушных к сокровищам океана. Сколько жизней унесли они в мир безмолвия! Сколько их, разорванных глубинными бомбами, раздавленных толщей воды, покоится на дне! И вот «Северянка». Она несет не смертоносные торпеды, а снаряжение искателей тайн жизни соляной купели, не дуло орудия смотрит вперед с ее палубы, а камера подводного телевизора. И завтра затрепещет на ветру не тот краснозвездный боевой флаг, а темно-синее полотнище с семью белыми звездами и буквами «ВНИРО» по его полю. Видимо, так думалось в ту знаменательную полярную ночь не одному мне.
К полуночи деловая суета постепенно прекращается. Стихли гул шагов и звяканье инструмента о металлический корпус, смолкли голоса. Лодка готова к отплытию. Теперь можно идти на ночлег в комнату, отведенную для членов экспедиции в том же здании, где живет экипаж «Северянки».
Меня будят часа в два ночи. Передают, что специальный фотокорреспондент «Известий» хочет немедленно запечатлеть нас на пленку в отсеках подводной лодки, а утром возвратиться в Москву самолетом. В последнюю ночь перед выходом в море, когда все изрядно устали, это было, пожалуй, слишком. Я прошу дежурного по экипажу сообщить корреспонденту Темину, что все отдыхают и сейчас о съемке не может быть и речи. Но с шумом распахивается дверь, и на пороге появляется обвешанный аппаратами и блицами, с неотразимой улыбкой Темин в большой пушистой шапке. Мы не успели выразить свои чувства, ибо он с места в карьер начал нас уговаривать, просить, умолять. Сон был уже нарушен, и все получилось «по Темину»: мы делали строгие лица, улыбались, вставали, садились, прошли на «Северянку» и даже фотографировались на фоне новогодней елки, предусмотрительно припасенной Крупиным, которого мы, не сговариваясь, стали величать «Огонек». Это был напор фотокорреспондента высокого класса, и наше недовольство быстро сменилось почтением, когда мы узнали, что именно Виктор Антонович Темин снимал пленение Паулюса, знамя Победы над Рейхстагом и моменты подписания актов о капитуляции Германии и Японии. Благополучно завершив свой «партизанский» налет, Темин исчез так же быстро, как появился. А часы уже показывали утро.
В отсеках лодки слышны шутки по поводу того, что выходим в море в понедельник. Да, никто не считает выход в этот день несчастливым. Сейчас эти разговоры о понедельнике — скорее кокетничание со старыми морскими традициями. Сетуют на другое — скоро Новый год, и его придется встречать вдали от дома, семьи. Но ничего не поделаешь, надо спешить, чтобы успеть застать в море скопления зимующей сельди. Через неделю-две, по данным ПИНРО, следует ожидать начала миграции[10] сельди к нерестилищам. Ведь главная задача нашей экспедиции — наблюдение за сельдью именно во время зимовки, когда ее удается ловить разноглубинным тралом и когда, по-видимому, есть надежда увидеть ее в иллюминаторы «Северянки». А опоздаем — начнется новая фаза жизненного цикла сельди, заговорит мощный голос инстинкта продолжения рода рыбы, она станет подвижной, пугливой, да и разбежится, пожалуй, от нашей лодки.
В первом отсеке идет размещение и сразу же крепление по-штормовому научного оборудования — киноаппаратов, аккумуляторов, ящиков с пленкой и различными мелочами, которых всегда так много в каждой экспедиции. Устраиваться надо всерьез и надолго, а это не так просто. В отсеке тесно. По обеим сторонам его в три ряда висят на железных цепях узкие койки, их составляет остов — металлические трубы и натянутый на него брезент. Разминуться в проходе с товарищем можно лишь повернувшись боком. Естественно, что в таких условиях не обходится без «пограничных инцидентов», но в конце концов каждая вещь находит свое место.
Затем началась «раздача» спальных мест. Старший помощник командира Борис Андреевич Волков, огромный детина, которому впору служить на просторном крейсере, большинству «научников» определил места в первом отсеке — ближе к рабочему месту. Радаков получил в свое единоличное пользование койку — «люкс». Она самая верхняя, в третьем ярусе, а потому, поскольку не мешает проходу, нормальной длины. Остальные две, расположенные ниже, укороченные — ложе идеальное для прокрустовых целей. Меня поселили во втором отсеке на диване кают-компании. Название — диван, а на деле что-то вроде кожаного сиденья в грузовой автомашине. «Папане» — так окрестили на лодке оператора Масленникова — досталось местечко тепленькое в прямом смысле этого слова, что очень ценно на лодке, но несколько шумное — рядом с дизельным отсеком; чтобы собеседник тебя понял, нужно кричать ему в ухо что есть мочи. Но, как вскоре выяснилось, «папаня» не из таковских, чтобы из-за этого потерять сон или аппетит.
10
Миграция — периодическое передвижение животных в связи с условиями питания или размножения.