Выбрать главу

Балаш. Да ведь, Эдиля, черт возьми... Говорю же, что вовсе не про него. Хочешь извинюсь? (Подходит к Абдул-Али-беку). Господин Абдул-Али-бек! Прошу меня извинить. Я очень благодарен, что вы развлекаете мою жену...

Эдиля. "Жену"! "Жену"! Можно бы, кажется, поделикатнее...

Балаш. Это все ты меня путаешь. Пусть будет супруга, пусть будет что хочешь, черт побери. Сто раз я сам видел, как Абдул-Али-бек без предупреждения заходил к тебе, а ты говоришь, что он такой воспитанный и все такое...

Э д и л я. Ему я сама разрешила.

Балаш. Ну, Эдиля, уж этого я не понимаю. Посторонние мужчины могут входить к тебе без спроса, а я, муж, нет.

Эдиля. Опять "посторонние"! Вы мне на нервы действуете! Уходите! Дайте мне успокоиться! Потом придете.

Балаш. Хорошо, Эдиля, я ухожу. Только я хотел сказать...

Эдиля. Потом, потом! Сейчас я не в состоянии слушать тебя...

Балаш. Сегодня я буду работать до утра, но боюсь все же не закончить работы...

Эдиля. А я при чем?

Балаш. Может быть, ты помогла бы мне немного.

Эдиля. Только этого не хватало! Нет! Нет! Пожалуйста, я не могу! Вот еще!...

Балаш (истерично кричит). Хорошо, хорошо, не нервничайте, я ухожу!

Эдиля, вскрикнув, падает в обморок. Балаш на цыпочках выбегает из комнаты.

Эдиля (поднимает голову). Ушел? Ах, какой он грубый! Мне стыдно с ним бывать на людях. И какое воспитание он мог получить у своих угольщиков!

Абдул-Али - бек. Правильно! Как раз и я об этом думал. Как бы там ни было, дворянин остается дворянином, аристократ - аристократом, а мужик мужиком. Никаким воспитанием тут не поможешь. Все дело в происхождении.

Эдиля. Какие-нибудь две пары туфель и пара платьев для него кажутся расточительностью. Ну что такое в день несколько рублей на фаэтон? А он из себя выходит. Словно я из простых, что бы в ситец одеваться да пешком бегать. Да и где он видел приличную жизнь?

Абдул-Али - бек. Совершенно верно. И я как раз об этом думал. Векселю срок уже истек, и, не будь вас, поверьте...

Эдиля. Хорошо, Абдул-Али-бек. Значит, мы пойдем к вам и Алик туда придет... Ах, виновата! Ведь бумажка Алика у меня... Так он раздражает меня, чуть не забыла. (Подходит к двери). Балаш, Балаш!

Входит Балаш.

Завтра ты должен познакомить меня с вашим министром, понимаешь? У меня к нему дело. Надо устроить, понимаешь?

Балаш. Как, то есть познакомить? Человек занят делами, работает, а я приду - извольте познакомиться с моей женой.

Эдиля. Как? Разве ты с ним незнаком?

Балаш. Знаком, но по службе. Отношу ему бумаги, он подписывает, и я выхожу.

Эдиля. Ну тогда сделаем иначе. Возьми эту бумагу и устрой сам. Положи ее среди своих бумаг и подсунь на подпись. Словом, ты знаешь...

Балаш. Ведь тебе известно, Эдиля, что прежнее дело и теперь еще в суде. Кто знает, что будет и какая ответственность за это...

Эдиля. Опять ответственность, опять старые песни. Фу, какой трус! Устрой - и больше ничего. До свиданья. Мы пошли в театр. Идем, Абдул-Али-бек. (Уходит вместе с Абдул-Али-беком.)

Балаш (поглядев на бумажку, бросает ее в сторону. Подходит к двери.) Тафта! Тафта!

Входит Тафта.

Тафта, пойди за Гюлюш. Скажи, что у меня важное дело к ней.

Тафта. Я уже была у нее. После того, как ты говорил, опять побежала к ней. Не хочет идти.

Балаш. Тогда придется мне самому идти к ней.

Входит Гюлюш.

Гюлюш (холодно). Вы меня звали?

Балаш (радостно бросается к ней). Гюлюш! Сестрица, милая! Целый год я тебя не видел. Почему ты избегаешь меня?

Гюлюш. Потому что мы совсем чужие друг другу.

Балаш. Гюлюш! Сестрица! Я в очень тяжелом положении. Я хотел поделиться, посоветоваться с тобой.

Гюлюш. Слушай, Балаш! Когда я шла сюда, недалеко от ваших дверей упала какая-то женщина. Люди собрались вокруг. Пойди приведи ее сюда. И ты иди, Тафта. Кажется, она была без сознания или, может быть, умерла.

Балаш. Сейчас, сейчас, Гюлюш. (Быстро убегает вместе с Тафтой.)

Заложив руки за спину, Гюлюш стоит в задумчивости. Вскоре возвращается Балаш с женщиной на руках и опускает ее на пол. Входит Тафта.

Балаш. Жива, жива, сердце бьется! Открой дверь, Тафта...

Тафта открывает дверь настежь. Гюлюш. Кто она такая?

Балаш. Не знаю, какая-то женщина... Дайте сюда свет.

Гюлюш подносит лампу и освещает лицо женщины. (Приоткрывает чадру и с ужасом отшатывается назад). Она! Она!

Гюлюш (холодно). Кто?

Балаш. Она! Севиль! (Плачет, закрыв лицо руками). Моя верная подруга! Шесть лет делила со мной нужду и горе!

Гюлюш (бросается к Севиль). Севиль! Севиль! Дайте воды, подушку!

Балаш. Постой! Положи голову мне на колени. Бедняжка! Как изменилась, поблекла, побледнела. Дня хорошего в жизни не знала!

Гюлюш. Отойди! (Кладет голову Севиль к себе на колени.) Когда ты был беден и нищ, она целыми днями ничего не ела, чтобы тебя накормить досыта. "Балаш учится, - говорила она, - ему нужнее, пусть он ест". А потом... Севиль! Севиль!... Отойди в сторону. В этом доме она вертелась как белка в колесе, не зная покоя, жертвуя собой. И ради кого? Ради чего?

Балаш (робко). Гюлюш! Я хочу сказать тебе, но боюсь. Ты такая жестокая... Она, несчастная, обивает пороги...

Гюлюш (перебивая его). Севиль! Открой глаза! Встань, Севиль!

Севиль стонет.

Тише, отойди, она приходит в себя. Севиль!...

Севиль (открывает глаза, оглядывается вокруг и сразу испуганно садится). Что это? Где я? 3ачем вы собрались вокруг? (Узнав Балаша). Балаш! Ты ли это? Гюлюш, милая, это ты? Кто меня привел сюда? (Плачет, обнимает Гюлюш.)

Гюлюш (успокаивая ее). Перестань, Севиль, не плачь.

Севиль. Я не хотела идти сюда. Не сердитесь на меня.

Гюлюш. Севиль, никто на тебя не сердится.

Балаш. Не бойся, Севиль. Никто тебя не упрекает...

Севиль. А мне казалось, что вы будете сердиться на меня. Я не хотела идти сюда и нарушать твой покой... Там, где я служу, мне дали свадебные подарки, яблоки и сладости. Я стояла на углу и ждала сына. Думала - авось выйдет. Долго ждала, очень долго. Устала стоять и присела, а дальше - не знаю, что было. Вот. (Открывает узелок, яблоки катятся по полу.) Я только для сына... Не сердитесь на меня...

Гюлюш. Не бойся, Севиль. Пока я здесь, никто не посмеет обидеть тебя. Тафта, приведи сюда Гюндюза.

Тафта уходит.

Балаш. Ты не бойся, Севиль. Я постараюсь: быть может, удастся устроить тебя где-нибудь в этом доме...

Тафта вводит мальчика.

Севиль (с плачем обнимает его). Сын мой!... Дитя мое!...

Входят Эдиля и Абдул-Али - бек.

Эдиля (сердито отталкивает Тафту). Это что такое? В чем дело? Что за митинг?

Гюлюш отходит в сторону. Балаш растерянно смотрит то на Эдилю то на Севиль, то на Гюлюш, словно ища помощи у последней.

Кто эта женщина? Кто ее привел сюда?

Севиль (умоляюще поднимает на нее глаза). Я сейчас уйду... Сейчас... Я только сына хотела видеть.

Эдиля. Я тебя спрашиваю, Балаш: кто ее привел в мою комнату? Мало заразы в городе, да еще...

Балаш. Эдиля, она пришла повидать сына. Она, бедняжка, лежала на улице без чувств.

Эдиля. Ты... ты еще плачешь?!. (Нервно ходит по комнате, играя жемчужным ожерельем.) Да, чувствительно! Нечего сказать! Всякую бабу вводить в мою спальню...

Балаш. Она была без сознания, Эдиля. (Поворачивается к Гюлюш, как бы ища у ней помощи. Встретив ее резкий, холодный взгляд, вновь обращается к Эдиле). Эдиля! Она служит у других. Пришла повидать сына. Она очень несчастна. Не видишь, как она смотрит? Я думаю, что если бы это было возможно, если бы ты согласилась, нам и без того прислуга нужна...