В течение трех лет он преподавал в разных школах, часто их меняя. Им владело непонятное беспокойство, стремление нигде подолгу не задерживаться. Его отношения с Элизабет переходили из одной крайности в другую. Одно время он вовсе перестал с ней видеться — когда квартира была уже давно преображена и обрела почти совсем такой же вид, как комнаты в доме ее сестры. Потом ему захотелось вернуться к ней, и он вернулся. В их отношениях было что-то тяготившее обоих, по он не понимал, что именно: она мучилась из-за его молодости, он все время ощущал ее возраст. Иногда она пыталась притворяться, будто собирается снова выйти замуж.
Вскоре после того, как она обновила квартиру, к нему домой пришел ее муж.
Он явился как-то под вечер — дверь открыла мать.
Она провела его в нижнюю комнату и вошла на кухню вся красная, по отблески в очках прятали ее взгляд.
— К тебе какой-то мистер Уолтон, — сказала она, и он вздрогнул, сразу сообразив, кто это.
Он был невысокий, светловолосый и выглядел как учитель вроде него или мелкий муниципальный чиновник.
Смущен он был даже больше Колина. От чая он отказался и растерянно стоял у пустого камина. Наконец по настоянию Колина он сел в кресло.
— Я пришел к вам поговорить об Элизабет, — сказал он, стискивая руки. — Полагаю, она упоминала про меня.
— Да, — сказал он.
— Мы ведь не развелись.
— Нет, — сказал он. Уолтон сообщил это с надеждой в голосе, словно подозревал, что Элизабет говорила ему совсем другое.
Он пытался понять, чем Уолтон привлек ее: возможно, его нервозность она приняла за чуткую впечатлительность, увидела в нем натуру, которую могла бы сформировать — может быть, наподобие своего деятельного отца.
— Я как-то прислал записку, — сказал Уолтон.
— Да, — сказал он, ощущая, что ничего нового не услышит.
— И не знаю почему, я нанял человека, чтобы собрать компрометирующие сведения.
— Да, — сказал он. — Мне так и показалось.
— Собственно говоря, я считаю этот разрыв временным. Мне кажется, ей было тяжело жить там. Но я планирую устроить все по-другому, уехать, — добавил он.
— Она говорила, что вы уже пробовали и в конце концов решили вернуться к прежнему.
— Нет-нет, — сказал он внезапно. — Тут она передергивает. — Однако он глядел на Колина с надеждой, словно ждал от него разрешения всех своих трудностей.
— Но чего вы хотите от меня? — спросил Колин.
Мать открыла дверь.
— Может быть, выпьете чаю? — сказала она, напряженно заглядывая в комнату, красная от собственной настойчивости.
— Мистер Уолтон уже отказался, — сказал он.
— Ну, тогда конечно. — Она посмотрела на Уолтона, ожидая от него подтверждения, но он ничего не сказал и сидел, напряженно выпрямившись, ожидая, чтобы она ушла. — А если передумаете, то пожалуйста, — добавила она.
Ее шаги затихли на кухне, потом оттуда донесся голос Ричарда: он что-то спросил.
— Я подумал, что было бы хорошо, если бы вы перестали с ней видеться и признали реальную ситуацию, — сказал Уолтон, подождав, пока дверь кухни не закрылась. Он добавил: — Видите ли, с моей точки зрения, вы просто используете конъюнктуру.
Казалось, кто-то другой убедил его прийти — он словно прислушивался к чьему-то голосу, но теперь настолько тихому, что он почти его не улавливал и не мог разобрать, какие же важные и неотложные соображения он должен изложить.
— Я не могу перестать с ней видеться, — сказал Колин. — Я не могу на это согласиться, — добавил он.
— Для вас, — быстро сказал Уолтон, — это все так, между прочим. Но вы играете с моей жизнью, с моим браком.
— Мне кажется, решать должна Элизабет.
— Лиз? — Его голос стал хриплым, лицо налилось кровью, пальцы судорожно переплелись; он словно подчинялся воздействию другого места, другого человека, заставлявшего его продолжать. — У Элизабет есть обязанности. И она бежала от них. У нее есть свои трудности. Как и у меня. А вы мешаете нам найти какое-то решение, — добавил он.
— Она может видеться с вами, если хочет, — сказал он. — А вы — с ней. Я этому не мешаю.
— Нет, мешаете. Вы отвлекаете ее. — Но это было явно не то слово, которое он искал. — Вы препятствуете нашему сближению и не даете разрешить проблему нашего брака, которая никак вас не касается.
— Теперь касается, — сказал он. — Я тоже в нее включен. — Он чуть было не заподозрил, что этого человека подослала Элизабет, что она снова пытается принудить его к «выбору», но тут же отмахнулся от этой мысли.