И все же он не пропускал ни одной вечеринки, где бывала Юлия. Смешно было глядеть на него. Он не отводил от Юлии взгляда и таскался за нею по пятам. А другие из-под носа приглашали ее танцевать. И она смеялась над ним. А он терпеливо сносил колкие ее насмешки. Но однажды... Я хорошо запомнил этот новогодний бал-маскарад. Царицей вечера была Юлия. Несмотря на маску, ее узнали сразу. Все мы вертелись вокруг нее. Но только напрасно. Если Юлия была царицей, то королем маскарада был незнакомец в костюме польского шляхтича. Никто из наших не знал его. Он был необыкновенно остроумен, точнее, боек на язык. Танцевал он не намного лучше других, а, возможно, хуже, но зато все женщины стремились танцевать только с ним. Благодаря своей редкостной самоуверенности он был неотразим. И наша Юлия была сражена. Каждый из ее поклонников тайком давал клятву вызвать гордого поляка на дуэль и убить в честном поединке, если только обычай устраивать поединки когда-нибудь возродится.
Чтобы добиться внимания Юлии хоть на секунду, нам приходилось изощряться, а этот франт даже не замечал ее. И сама наша гордая Юлия не отходила от него ни на шаг. И нам было вдвойне обидно: за себя и за нее. Все мы с нетерпением ждали минуты, когда тамада объявит: "Снять маски". Нам хотелось увидеть, кто скрывается под маской шляхтича. Остальных мы и так давно узнали.
Наконец время подошло.
- Снять маски!
Самовлюбленный поляк картинно поклонился на все четыре стороны и снял картонную маску. И в зале настала тишина. Минуту мы молчали потрясенные, потом стали хохотать. Все узнали Глеба Круглова. Вот что сделала с человеком обыкновенная маска. Важно только, чтобы тебя не узнали прежде времени. Без маски Глеб не был опасен, и хорошее настроение возвратилось к нам. Мы охотно простили Глеба и полезли поздравлять его. Мы ожидали, что теперь, узнанный всеми, он смутится и, по обыкновению, займет место где-нибудь в укромном уголке. Но мы ошиблись. Недавний успех окрылил его: и без маски он остался тем же гордым и самоуверенным шляхтичем. А Юлия наша богиня - глядела на него изумленно.
После этого вечера Глеба словно подменили. И гордая Юлия сама безумно влюбилась в него и страдала от его равнодушия так же, как недавно страдал он. Этому фату вдруг стала безразлична ее любовь. Видно, успех у женщин вскружил ему голову. Вот что могла сделать безобидная маска. По крайней мере, так думал я тогда. Теперь-то знаю: маска ни при чем.
Помню, как-то вечером Круглов завалился в нашу лабораторию. Мы тогда занимали комнатушку в северном крыле институтского здания, не то, что теперь. Остальные давно ушли по домам, одни я задержался допоздна.
Глеб сел на край стола. Щелчком выбил из пачки сигарету и приклеил ее к нижней губе.
- Кинь зажигалку, - попросил он.
Пока Глеб прикуривал, я с удивлением наблюдал за ним. Он как-то странно переменился с того вечера. Словно другой человек сидел в комнате. Прежде Глеб никогда не сел бы на стол и не стал курить в лаборатории. Он как будто играл роль, но исполняя Я ее мастерски, так, что никакой игры не было заметно. Это-то и поразило меня.
- Ну и как я тебе показался? - спросил он так, словно отгадал мои мысли.
- Ты не похож на себя.
Глеб весело рассмеялся.
- Этого я и хотел, - сказал он, стряхивая пепел на стол. - Каждый человек может изменить свою натуру, если захочет. Нужно только открыть в себе свойства, которые мешают успеху.
Глеб заявил, что сделал робота на совершенно новом принципе, что "мозг" этого робота можно соединить с мозгом человека и отдать ему часть собственных качеств.
- Только опыт рискованный. Ошибиться нельзя: Что отдашь роботу, назад - не вернешь. Но игра стоит свеч: разве не заманчиво избавиться от собственных слабостей и недостатков, наделить ими чувствующую машину. Ты бы не хотел?
Тогда я посмеялся над его выдумкой, и Глеб больше не напоминал о своем роботе.
Сейчас трудно понять наши тогдашние тревоги за будущее человека. Развитие наук и общества ставило такие вопросы, что многие, даже большие умы, были искренне убеждены: век человека кончился - наступает эра роботов. Никто уже не называл человека венцом творения - говорили только о его несовершенствах: малой скорости распространения сигналов, неспособности использовать накопленную информацию, о власти пещерных инстинктов...
У роботов преимущество - они лишены этих недостатков.
Мы искали выход из тупика. Сейчас это смешно и наивно никакого тупика не оказалось. И все же наши поиски не были бесплодны, многое пошло на пользу науке и человечеству. Но, если нас тревожили недостатки Человека, то Глеб Круглов занимался только самосовершенствованием. И он добился успеха, если то, что он сделал, можно назвать успехом.
Характер Глеба слагался из двух противоречивых качеств: скромности, проистекающей от редкостной неуверенности в себе, и безудержного самомнения. Разделив свойства своего характера на составные части, Круглов произвел на свет двух уродов: себя-а человека маниакально честолюбивого и - чувствующего робота, "глупость" которого происходила из сознания собственной неполноценности.
...Скоро мы выудили Севку из канала. Увы, это была жалкая развалина. Самые важные узлы оказались начисто уничтоженными, даже металлические части каркаса проела кислота. Груда разноцветных пластмассовых обломков - все, что осталось от Севки.