– Есть такое. Наверно, мы расслабились. Сама знаешь, студентам дай поблажку, и они тут же сядут на шею и свесят ножки.
– И умудрятся сделать так, что мы останемся крайними, – Кэтрин незаметно достала зеркальце и посмотрелась в него – потёкшая тушь и покрасневший нос не украсили ещё ни одну женщину.
– Сайвер, тебе нравится Алисия Тьер? – неожиданно спросила она.
Он удивленно вскинул левую бровь:
– Какой бред! Я дал повод так думать?
– Я случайно услышала разговор Бабби и Хадди, они перемывали тебе косточки. Говорили, что ты всегда вежлив с мисс Тьер, и я с ними согласна. Со стороны твоё к ней отношение похоже на симпатию. Не скажу, что ты с ней приветлив, но любезен. Она всегда получает «А» по твоим предметам и… – она замялась.
– Ну же, Кэт, договаривай.
– И… – Кэтрин, не в силах подобрать слова, потеребила кромку рукава.
– И она будущая невестка Виктора Литтелтона – человека, который уйму лет назад увёл мою невесту. Ты это хотела сказать?
– Это не мои слова! Не кипятись. Тебя можно понять… Она милая, умная, прекрасно выглядит, умеет себя вести.
– И при этом её отец оторвёт мне голову и ещё кое-что при одной только мысли, что я помешал его дочурке стать Литтелтон и наконец-то пробраться в парламентские круги, – разговор свернул в неприятное для Сайвера русло. – Так что, дорогая Кэтрин, я даже в кошмарном сне не посмотрю в сторону Алисии Тьер. Возьми себя в руки, ревность – пагубное чувство. Если я наконец-то найду себе постоянную спутницу, то ты первая об этом узнаешь.
Впрочем, Сайвер сказал это для проформы, он никого не посвящал в подробности личной жизни.
– Головой я всё понимаю, но не могу с собой справиться. Ты мне ничего не должен, да, но когда я вижу тебя с этими молоденькими пигалицами, у меня кишки сворачиваются в узел. Не могу спокойно смотреть, например, как эта Миховски ходит к тебе на дополнительные занятия. Те два часа, что она сидит у тебя в кабинете, кажутся мне сутками…
– Ты увлеклась, Кэтрин. Мисс Миховски была у меня всего три раза, у неё пробелы в живописи, литературе и с формой выражения мыслей. Есть языковой барьер. Я всего лишь пытаюсь её подтянуть. И как ты правильно заметила, я тебе ничего не должен. Если я встречу своего человека, тебе придется с этим смириться.
По выражению лица Маффи Сайвер понял, что снова придётся расставлять акценты.
– Кэтрин, ты сама знаешь, что наши редкие минуты близости – это скорее безысходность и тотальное одиночество нас обоих, чем всепоглощающая страсть. Мы просто изредка спим друг с другом.
– И ты, конечно же, не устаёшь мне это повторять… – раздраженно выпалила Кэтрин.
Маерс уставился в окно, недовольно поджав губы. За годы совместной работы Кэтрин отлично выучила этот жест – Сайвер замкнулся, а это означало, что в ближайшее время с ним будет невозможно разговаривать.
– Прости меня, прости, – попыталась она разрядить обстановку. – Сегодня действительно какой-то дурацкий день, да и дождь льёт четвёртые сутки…
Сайвер не отвечал.
– Обиделся?
– Нет. Мне пора…
Маффи молча кивнула и открыла дверь.
– Я опять всё испортила…
– Нет, Кэт. Нельзя испортить то, чего нет.
Он вышел от коллеги в дурном настроении, размышляя о высказанных в порыве чувств предположениях. Кэтрин ошибалась: в отношении Алисии он никогда не строил планов. Абсурд! Во-первых, она его студентка, во-вторых, у неё нет вкуса (в той мере, которая требовалась декану факультета Красоты и Благолепия), и в-третьих, уже на втором курсе мисс Тьер сошлась (не без вмешательства родителей) с Литтелтоном-младшим.
Конечно, соблазн отомстить бывшему однокурснику был огромен, но Сайвер прекрасно понимал: Алан не виноват, что его мать из двух ухажёров выбрала Виктора. Обида крепко засела в сердце Маерса, не позволяя вот уже много лет открыться новым чувствам. Но это не мешало Сайверу адекватно воспринимать Алисию Тьер.
Он много думал над расположением к нему Кэтрин. Вероятно, она бы могла стать хорошей женой, да и связь с директором Хитроу его по большому счёту не очень волновала: в конце концов, он тоже не монах. Во всем остальном она идеально подходила на роль супруги: приятная внешность, опрятная, трудолюбивая, отличный кулинар (в этом он убеждался каждое Рождество и День Благодарения), вдобавок она отличалась незаурядным умом.
Но, при всей кажущейся положительности, в Маффи было и кое-что отталкивающее: она очень дорожила местом декана и, боясь его потерять, делала всё возможное, чтобы закрепиться на нём ещё прочнее. Маерс был консервативен и считал, что женщина не должна быть ярой карьеристкой.