— Да есть люди какие-то в Нью-Йорке, но только плевать всем, что… (неразборчиво).
— Черт, вот засада. Я могу Бобу вечером позвонить, знаешь Боба Грайена?
— А, не надо, оставь, я уже звонил ему.
— И что он сказал?
— Сказал, что не может.
— Из-за погоды, да?
— Да.
— Шоссе к больнице все перекрыто. Там на самом деле засада, и все поезда идут поверху, вместо того чтобы идти по туннелю. Ветер слишком сильный.
— Их что там, всех сдувает?
— Я думаю, их просто остановили, слишком опасно, потому что вечером ветер еще усилится.
— Да я и не жду никого — чтобы кто-то сел на поезд и приехал меня повидать…
— Ой, да ладно тебе, перестань. У тебя хоть телевизор там есть?
— Чего?
— Телевизор у тебя есть?
— Да.
— Цветной или черно-белый?
— Я могу что-нибудь почитать.
— Журналы там есть, да?
— Чего я очень хочу — так это большую-большую кипу комиксов «Марвелл».
— Да, у меня дома есть отличные книжки-комиксы.
— У меня тоже, но Буги их забрал, козел.
— И у тебя нет возможности с ним связаться?
— Нет, он сказал, что попозже сегодня позвонит, но ему плевать. Ему всегда плевать. Говнюк он.
— А если к вам туда прийти, к тебе-то пустят, это не проблема?
— Не проблема.
— А что с самой группой произошло?
— Я ушел от них.
— Кажется, вы все друг от друга ушли.
— Да, вряд ли кто-то реально хочет все это продолжать, но у всех кишка тонка сказать об этом прямо, поэтому я просто позвонил Джону и сказал все, что я о нем думаю. И когда я думал… понимаешь, я по-прежнему считаю, что со мной как раз все в порядке, я был лучше всех остальных.
— Да, твоя позиция ясна, а что собираются делать Стив и Пол?
— Не знаю. Попробуют другую группу сделать — и не выйдет ничего. Джон конченый человек, абсолютно.
— Кажется, тут какое-то общее соглашение.
— Почему?
— Ну, все говорят — что же он будет дальше делать?
— Да, правда.
— И никто даже представить не может, что с ним будет.
— Он конченый человек, правда. Он уже не тот, каким раньше был.
— Может, это его немного встряхнет.
— Да, я надеюсь, что это его встряхнет и он будет в состоянии еще что-то сделать. Это отлично было бы, но если это его не встряхнет и он так и останется, он просто будет ни на что не способен, его и знать никто не захочет. Говорить будут: «О, неужели его когда-то звали Джонни Роттен?"
— Я думаю, все в Англии очень расстроятся из-за этого.
— Да.
— И как ты на все это смотришь? Какие чувства испытываешь?
— Я рад, что все кончилось, потому что это было, как… Я все время чувствовал, что только от меня шла конкретная энергия. Ты видела наш концерт во Фриско?
— Да.
— Ты не заметила, что…
— Ужасный там был концерт.
— …Джон уже совсем сдал, да?
— Да. Стив больше прыгал, чем играл. Я вообще хуже концерта не видела.
— Да, я думаю, отличный был концерт в Далласе или где там…
— Сан-Антонио. Этот был самый лучший.
— Правда? Это тот, где я по морде получил?
— Нет, это как раз в Далласе. Мне тот нравится, где ты ударил гитарой парня этого.
— А, это тот, где у меня совсем крыша съехала?
— Да, Джон там прыгал вокруг вас, и люди швырялись пивными банками. Обалденно здорово было. У меня есть отличные фотографии, я покажу тебе. Тонны просто. Мы завтра должны встретиться, я вытащу Грайена.
— И у тебя получится?
— Да, и мы все с собой принесем.
— Давай, давай тащи его с собой. Только нужно до девяти прийти.
— Утра?
— Нет.
— Вечера?
— Если вы вечером появитесь…
— Но если завтра разрешат вылет, если аэропорт откроют, ты тогда утром поедешь?
— Я же сказал, мне пора, потому что София закажет билет.
— Но могут не разрешить вылет.
— Вот и хорошо — я хочу еще в Нью-Йорке побыть один день хотя бы.
— Да, обязательно, обязательно, тебе нужно сходить в город, там много есть людей, которые хотят тебя видеть.
— Ага.
— Ты же там никогда не был, ты здорово проведешь время, если ты нормально себя чувствуешь. конечно.
— Я пить не могу, совсем не могу, мне доктор сказал. если я выпью хоть немного, как я все это время пил, а это ведь уже довольно долго продолжается, вот, я и шести месяцев не протяну.
— Ну так не пей тогда, жопа.
— Наркотики то же самое, даже хуже еще. Но понимаешь, если я куда-нибудь пойду, я же не буду там просто сидеть.
— Но ты же можешь просто зайти, потусоваться, я не знаю.
— Если я пойду куда-нибудь, я не смогу удержаться от искушения, и все пойдет насмарку. Я совсем загнусь.