Он всегда так поступал. Мог сказать что-нибудь и через пять минут напрочь об этом забыть. И при этом он верил, что он этого не говорил. И не важно, что ты ему скажешь, он стоял на своем. Полный бред.
ДЭЙВ ГУДМАН: Джон непредсказуем. Он подвержен совершенно разным настроениям. Он способен под настроение просидеть всю ночь за разговорами. Он не любит много спать. Любит хорошую еду. Любит выпить — «Гиннесс» или что-то другое — и начинает заводиться к людям. Подкалывает их, разводит дебаты. Некоторых людей он совершенно игнорирует, они тоску на него нагоняют и обламывают, а других он находит интересными и из штанов выпрыгивает, чтобы узнать о них больше.
В: А о чем он любит беседовать?
ДГ: О религии, как правило. Еще любит о своем прошлом рассказывать. Разные темы — немного об американской политике, просто о людях в целом, о людях с низким уровнем мышления, о положении в стране, о системе образования…
В: А что его расстраивает?
ДГ: Когда он не может гнуть свою линию, это расстраивает его, ну и еще дураки всякие. Но когда он в настроении, никому не удается и замечания вставить. Я помню, он как-то захотел сесть на переднее сиденье в нашем автобусе. Мы остановились у заправки. Все вышли наружу. А он сидел сзади — по-моему. он собирался после заправки сесть впереди. — но, когда он вернулся из туалета, кто-то другой уже сидел впереди, и ему пришлось лезть через переднее сиденье назад. А сидеть он хотел впереди. Думаю, это Глен ему сказал: «Иди назад», и мы тоже сказали: «Давай, нам надо успеть на сейшен, кончай возникать, не будь ребенком». А он аж вспыхнул весь от ярости. И мы потом только поняли, как это все смешно, когда все утихло через некоторое время.
Много у него разных настроений, и все это Джон. Знаешь, он может быть в хорошем настроении, а через минуту в плохом. Все это часть его стиля, который просто нужно понять и принять.
Иногда он бывал надоедливым. Если он был в настроении, а ты. к примеру, был немного не в себе и с трудом вел беседу, то, что бы ты ни говорил, он подхватывал каждое слово и обращал его против тебя, и ты чувствовал себя полным дураком. Или он совершенно игнорировал тебя в такой манере, что ты начинал думать: зачем вообще с ним разговаривать, пустая трата времени. А иногда он мог сам сказать: «Слушай, не хочешь засесть этак на ночь и поболтать? Я спать не хочу, давай?" И мы читали друг другу Библию, просто зачитывали кусочки и обсуждали их. что каждый о них думает.
…Лик самой энергии, жаждущей выхода, какая-то потаенная противоестественная гордыня.
Грэм Грин. «Брайтонский леденец»
…Даже Игги Поп в своей маниакальности не сравнится с Джонни Роттеном, пробирающим до дрожи, маниакальным, буйнопомешанным вокалистом, которого даже сам Бог вряд ли слыхивал.
Роттен разрывает горло на тысячи кусочков, лицом он держит ритм, и глаза горят совершенно сумасшедшим огнем. Он пугает до смерти. Он двигается по сцене в каких-то судорогах и конвульсиях, и кажется, что вот сейчас он вцепится в первого, кто заметит его свихнутое состояние.
В этом уродце есть свое обаяние. Хотя он по приплясываег, как Джеггер, и не берет таких нот, как Плант, за сорокаминутное выступление Роттен затрачивает больше усилий, чем вся группа «Led Zeppelin» за представление в три с половиной часа. Его глаза такие остекленевшие, а его угрозы так неправдоподобно реальны, что всерьез начинаешь гадать — не поселился ли в нем какой-то патологический монстр, проделывающий все это.
Росс Степлтон,
«Sounds», 30 июля 1977 года
Она сказала с печальной убежденностью:
— Он проклят. Он знал, что делает. Ведь он тоже католик.
Он ответил мягко:
— Продажность лучшего есть худшее.
— Правда, отец?
— Я считаю, католик более других подвержен злу. Вероятно, потому, что мы верим в Него, мы больше других находимся в поле досягаемости дьявола. Но мы должны надеяться, — добавил он механически, — надеяться и молиться.
Грэм Грин. «Брайтонский леденец»
ГЛЕН МЭТЛОК: Джон, конечно, вполне серьезен, но на самом деле все это как бы понарошку. Хотя он и не подает виду, потому что в противном случае он будет разгадан. Если люди один раз поймут, что он их дурачит, он уже никогда не сможет быть таким крутым.