В: А как на твой взгляд, его как менеджера можно кем-то заменить?
ДР: Нет, если его заменить, все закончится. Он настоящий менеджер. Все легко и просто. Он так же незаменим, как и Стив на гитаре. Все — часть целого.
В: А предположим, он устанет от группы, что тогда случится?
ДР: Когда он уйдет? Да не уйдет он. Это было бы очень плохо. Но мне плевать на будущее.
В: Это был бы конец для вас или группа могла продолжить существование без него?
ДР: Да что я, знаю, что ли? Меня вообще не волнуют остальные. Но я не думаю, что другой менеджер может быть таким открытым… Но вообще-то мы сами в состоянии справиться с делами без всякого труда. Всегда ведь приходится работать с людьми.
БЕРНИ РОДС: Я предлагал Малькольму партнерство. У меня было чувство, что я смогу быть полезен, у меня были кое-какие идеи, да и вообще я человек, который быстро справляется с работой. Я подумал, что вместе мы могли бы сделать что-то по-настоящему крупное. Вместе мы могли бы придумать не просто какую-то ерунду, но действительно нечто очень значительное. Но я ЗНАЛ, что Малькольм никогда никому не уступит половину. Он всегда хотел держать все под своим контролем.
В: А что за идеи ты хотел с ним проработать?
БР: Идеи не легкомысленные, конструктивные. Идеи, которые могли бы стать стержнем всей ситуации. Как сделать все еще круче. У нас же наметилось что-то вроде пробуксовки, снова и снова мы проходили через одно и то же. Сначала спокойный период. Потом эти рукопашные, крики. Затем крупная оттяжка. А потом общая депрессия. И вновь все возвращалось на крути своя. Не обязательно в этой последовательности, но все приходило вновь и вновь, все повторялось. И мы оба достаточно хорошо это осознавали. Я не хочу сказать, что у нас были равные по значению роли, нет. Малькольм создал иллюзию, что он один на сцене, на виду. И поэтому никто не мог в этом к нему приблизиться…
Кажется, я всегда критиковал Малькольма. Такая работа у меня была. Это была наша общая задача — критиковать друг друга. «Pistols» критикует «Clash». «Clash» критикует «Pistols».
В: А с каких позиций ты критиковал Малькольма?
БР: Между нами все-таки была некоторая разница. Потому что Малькольм основывался на предпосылке, что все средства хороши, правильно? Я имею в виду «теорию ситуационистов». А если все средства хороши, то и статус-кво тоже может быть любым. А я считаю, нужно определить свои границы и в них уже работать. У всех свой метод работы, но у Малькольма была привычка схватиться за идею, разрабатывать ее достаточно долго, а потом полностью изменить ее, перевернуть вверх ногами — это и был его метод.
Я не думаю, что наши цели совпадали. У нас был пункт, где необходимо было интенсивно работать вместе. Где можно было работать двум людям. Но, говоря о сотрудничестве, нужно иметь в виду разницу в воспитании, понимаешь, в происхождении. У него было одно происхождение, а у меня совсем другое. И наши способы ведения дел тоже различались.
Малькольм сам говорил про себя, что он сноб. Это так и есть. Такая у него натура. Я тоже немного сноб, но не до такой степени.
ЭЛ КЛАРК: Малькольм все еще злится на Ричарда (Брансона), и это заметно по каждому интервью, которое он дает. Я думаю, причина здесь в том, что он чувствует себя обманутым, его гордость не может этого стерпеть. Понятно, что слово «обман» я беру в кавычки. Но он привык во всем гнуть свою линию, знаешь, это человек, который вышел из «ЕМI» с солидным чеком и из «А & М» с чеком, а в лице Ричарда он натолкнулся на равного себе — такого же проницательного, такого же неуловимого, находчивого, цепкого. Поэтому, я думаю, горечь его коренится в том, что, пока он, Малькольм, пытался проделывать свои любимые фокусы, Ричард обвел его вокруг пальца.
ДЖУЛИАН ТЕМПЛ: Что я нахожу крайне смешным, так это мысль, что Малькольм гений. Знаешь, это полный бред. Но он слишком в это верил, что бы он ни изрекал — пошлые стихи или не очень разумные идеи, — он считал, что это гениально. И люди верили, что он гений в своем деле, и вот это я нахожу крайне смешным.
ФРЕД ВЕРМОРЕЛ (написано для первого издания книги 1977 года): Мышление Малькольма в основном визуально: он мыслит в цветах и формах и склонен видеть вещи «целиком». Его мышление также склоняется к мифологичности. Другими словами, он представляет собой контраст преобладающему типу критически-аналитически-литературной интеллигенции — вместо того, чтобы раскладывать все по полочкам или исследовать структуру, Малькольм творит воображением, сводит воедино и МИФОЛОГИЗИРУЕТ структуру.