Мама с папой не любили друг друга, хоть и очень долго прожили вместе. Оба занимались политикой, а она, как известно, дама коварная. Папа писал агитационные листовки и всегда в строжайшей тайне и с соответствующей конспирацией их печатал. Все ему подыгрывали, даже сплетница Магдалена. Все были в курсе его политической деятельности, и знали, где и как он печатал эти листовки, но, тем не менее, проявляли дипломатичность. Все-таки политика.
Мама с утра до вечера со своими соратницами просиживала у закрытых дверей городской мэрии, боролась за увеличения прав женщин. Однажды всю неделю мама с папой просидели дома. Потом продолжили заниматься политикой, но уже с другими целями. В нашем прекрасном солнечном городке началась война, но мы это как-то не очень ощущали. Особенно жители нашей улицы. Пожалуй, одна Магдалена каждый вечер ныла, как ей трудно жить в голодные дни войны, хотя каждый раз, произнося эту фразу, она уплетала за обе щеки спелый виноград.
Мы учились в религиозной христианской школе, и каждое утро начиналось с обсуждения того, что вечером произошло на улице каждого из нас. Все в классе делились своими впечатлениями от какого-то взрыва и стрельбы, я же мог рассказать только содержание последней серии испанского сериала, который мы смотрели по вечерам. Наша улица была как будто под колпаком, и никакие военные действия на ней не происходили. Наша школа была только для мальчиков, но однажды свершилось чудо, и наш директор решил, что пора грызть гранит науки и девочкам.
Как бы это ни было прискорбно, в школу пришли лишь три представительницы женского пола. Они были очень популярны в нашей школе. Настоящие примадонны. Одна была низкого роста и немного прихрамывала, и, по-моему, у нее еще совсем чуть-чуть косил правый глаз. Ну что сделаешь, девочек не выбирают. У нее было много ухажеров.
Вторая из них носила очки с толстыми стеклами, и когда она их снимала, с ней можно было делать что угодно, у девочки было очень плохое зрение.
А третья… Третью звали Майя. У нее не было никаких недостатков, может быть, потому что я их просто не замечал благодаря своей влюбленности.
В течение года мы с Майей встречались. Правда, никто из нас ничего не говорил. Мы смотрели друг на друга, а потом разбегались в разные стороны. Получалась немного глухонемая любовь. Порою я стал задумываться об этом, может, у Майи, как и у ее подруг, все-таки был недостаток, и она, к примеру, не умела говорить…
Однажды моя мама принесла домой очень вкусные конфеты. Очень редкие, которые трудно достать. На следующий день, не спросив на то разрешения мамы, я взял их в школу и на одной из перемен подошел к Майе, кивнул головой в сторону коридора. Девушка улыбнулась и последовала за мной. Мы выбрали самый укромный уголок в нашей школе. В тот день Майя пришла в своей новой школьной форме, и длина ее юбки значительно отличалась от прежней. Она была очень короткая! «Как жаль, что нет сквозняка», — пронеслось в моей голове, и я приступил к решительным действиям.
Не то чтобы Майя не любила сладкое, наверное, она ждала больших сладостей, чем те, что лежали в коробке.
— Ты решил угостить меня только конфетами? — Голос Майи казался мне самым сексуальным на свете.
— Нет, я хотел кое-что еще, — не очень уверенно, конечно, но хоть что-то…
— Что же? Что же? — «Смотри, какая настойчивая!» — подумал я.
— Я хотел спросить, э-э-э… Почему ты в юбке? — «Ох, ну какой умный парень стал бы говорить такое девушке, которую на самом деле хочет поцеловать!»
— Я могу тебе ответить на этот вопрос, но только на ушко. — «Вот шустрая какая, сразу в ухо!»
Я наклонился к Майе, и она поцеловала меня сначала в ухо, потом в щеку, а затем в губы! Наверное, именно для этого девочки носят юбки. Да, именно для этого, теперь я это знал точно. У меня как-то быстро поднялась температура, я хотел было что-то сказать Майе, но мысли о юбке меня отвлекли. Она быстро отошла на пару шагов, посмотрела по сторонам и убежала. В моих руках осталась коробка очень вкусных вафельных конфет.
Первая серьезная дружба с моим братом началась, пожалуй, лет в двенадцать. Думаю, единственным недостатком Давида было то, что он ничего не умел прятать. Так, зайдя после обеда в нашу комнату, я увидел на его кровати журнал «Playboy». Он был неаккуратно накрыт белой майкой Давида.
Я стал его смотреть, и, к слову, впервые в жизни испытал массу противоречивых эмоций. Во-первых, я сразу осознал все недостатки Майи. Да, она была несовершенна… Во-вторых, я думал, где теперь можно познакомиться хотя бы с одной из девушек, изображенных в журнале. Они были разные: худые и пышные, все с большой грудью и блондинки…