Но все это уже было без Давида. Я понял, как много для меня значит брат. Раньше я как будто находился под его крылом, все было нипочем. Сейчас все трудности и преграды я преодолевал в одиночку. Но не в этом была причина моей тоски. Горевать об ушедшем, невозвратимом — глупо, надо просто принять это и жить дальше. Что-то было такое в отъезде Давида, что я чувствовал, что это не конец, далеко не конец. Это только начало. Начало чего-то светлого, нового и непознанного. И пусть сейчас на небе тучи и собирается дождь, я точно знал, что вскоре что-то обязательно случится, и будет греть привычное жаркое и горячее солнце.
Лето проходило незаметно. Оно было другое, с другим воздухом, другими разговорами, другими воспоминаниями. Не было ярких впечатлений или событий. Ну разве что роды собачки Магдалены. Их вместе с соседкой принимала вся улица. Точнее сказать, слушала, как их принимает толстушка, потому как Магда все всегда очень громко комментировала. Роды были долгими и тяжелыми, и соседка то и дело проклинала того кобеля, который подарил ее сучке потомство. Вскоре у Магдалены было уже семь собак. Топить бедняжек у нее не поднялась рука, и если никто через месяц не захочет взять к себе щененка, Магдалена решила оставить всех у себя.
Каждый день я встречался с друзьями Давида, а на выходных пытался попасть на бичпати — пляжную вечеринку, — не заплатив за вход. Каким-то образом у меня это получалось. В заборе, ограждающем территорию пляжа, на которой устраивались шумные гуляния, то и дело появлялись новые дырки. Мне нравились такие шумные вечеринки с игрой в волейбол, дискотекой и бесконечной выпивкой на баре. Всегда было весело и ярко. Казалось, этот праздник не заканчивался никогда.
К сожалению, каждый раз это впечатление было обманчивым, и реальность возвращалась ко мне на следующее утро жуткой головной болью и легким похмельем. Но бичпати мне все равно нравились.
На одной из таких вечеринок я познакомился с Анитой. Она очень красиво танцевала под самую популярную в то время песню «Ламбада». И отче-го-то однажды она решила именно со мной станцевать под эти зажигательные ритмы. Она резко взяла мою руку, положила ее на свою сексуальную попку и сказала: «Теперь расслабься и отдайся мне!»
Как жаль, что эта песня длилась всего пять минут! Мне хотелось, чтобы этот эротичный танец длился весь вечер…
Но Анита не дала мне надолго расстроиться. Она взяла меня за руку и предложила посидеть на «камне». Это было очень романтичное и укрытое от шума место, где можно было наблюдать за тем, что происходит на вечеринке. Если смотреть вперед — взору открываются волны, которые бьются об огромный камень, на котором мы сидели. А если обернуться — увидишь танцующую молодежь на дискотеке у самого подножия горы.
Жаль, что в Киеве нет хоть одной горы… Так сильно этого не хватает! Такое впечатление, что город абсолютно беззащитный!
Как только мы сели, Анита достала из своей маленькой сумочки пачку сигарет и какой-то небольшой кулечек… Она начала вынимать табак из сигареты.
— А ты что, только табак куришь? — пошутил я и добавил: — Ну, конечно, правильно делаешь, а то табак вреден для здоровья…
Анита почему-то не отреагировала на мою шутку. Она была занята тем, что заправляла в пустую сигарету уже другой, почему-то зеленый «табак», который был у нее в кулечке.
— А что это? — спросил наивно я.
Вот на этой фразе она весело рассмеялась и игриво спросила: «Травку будешь курить? Она голландская и очень хорошая…»
— Ой, нет, сегодня что-то не хочется, — сам не знаю почему, ответил я и сделал вид, что конечно же все знаю про травку. А то не знать про это как-то не очень «круто».
После того как она покурила (или затянулась), она целовала меня очень долго (свершилось то, чего я ждал весь вечер…) и сама положила мою руку под ее очень короткую юбку… Я заметил, что в этот вечер она забыла одеть трусики…
В перерыве между поцелуями она решила снова покурить. Но на этот раз была уже настоящая сигарета. Затянувшись, она спросила меня:
— Я тебе нравлюсь?
— О-о-очень! — ответил я быстро.
— И ты готов сделать что-то безумное ради меня?
— Ну, конечно готов! — ответил я возбужденно в надежде на то, что сейчас она закончит курить, и мы снова начнем целоваться.
— И даже терпеть боль? — спросила конкретно она.
— Ну, да! Только скажи, что ты хочешь, и я тут же сделаю это! — ответил я.
— Тогда закрой глаза и дай мне свою левую руку, — сказала она нежно, но с хитрой улыбкой.