«Овечка, овечка,
Снежное руно,
Зачем ты украла
Сердечко мое?
Тири-дири-дам-там,
Тири-дири-дам!»
2. Агнец Тартарии
- Что ты дергаешься? – спросил кандидат наук Широков, когда его молодой коллега Андрюша Селиванов, вскочил и подбежал к окну университетской лаборатории в третий раз за полчаса.
- Посыльного жду. Вы не представляете, Сергей Иванович, какая невероятная штука… Нечто ну совершенно потрясающее! Я уверен, что такого вы никогда в жизни не видели. Кстати, именно вам я бы очень хотел ее показать, потому что…
Сергей Иванович улыбнулся.
- Ну, ты навел интригу. Я заинтересовался. Не тяни, рассказывай.
В четыре часа Широкова ожидала группа студентов - он читал им курс лекций по биохимии ядовитых растений, а назначенную перед тем встречу с инвесторами внезапно отменили, и теперь у кандидата образовалось почти два часа неожиданно свободного времени, которые он не знал, чем занять.
Поглядывая одобрительно на молодого коллегу, Широков вынул механическую сигарету, заглянул в мундштук, сменил кассету, щелкнул кнопкой розжига и уселся на подоконник перед открытой форточкой, уютно попыхивая синим огоньком.
Слабый табачный дух, сдобренный запахами тимьяна и чая, распространился по комнате.
- Рассказывай, - махнул Сергей Иванович коллеге.
Сияя глазами, Андрюша Селиванов сел за свой стол и сложив руки, как школьник на уроке, принялся рассказывать, заглядывая то и дело в свои бумаги, разбросанные на столе.
- Вы, Сергей Иванович, конечно, знаете, что не все растения, которые Карл Линней когда-то включил во всеобщую классификацию растений, существовали на самом деле. Некоторые из них современная наука причислила к биологическим легендам – так же, как в зоологии легендой считаются теперь единорог и дракон.
- Считаются? – Широков расхохотался. – Ох, Андрей… Не понимаю, к чему ты ведешь, но… Ладно. Ошибки в словесных описаниях, народная мифология – когда-то это сбивало с толку науку. Но время все расставляет по своим местам... Азы мне известны. Ну и что ты хотел? Продолжай. – Широков махнул сигаретой в сторону и снова запыхтел, раздувая синий огонек.
- Продолжаю. В раздел тайнобрачных папоротников Линней поместил так называемый «баранец», или «Скифский Агнец», по известным ему сведениям, произрастающий в России, - с непроницаемым видом продолжил Селиванов.
- Насколько я помню эту часть занимательной биологии, Андрей, Линней в России не был никогда, - с усмешкой прервал Селиванова кандидат наук.
- Да, верно. Он положился на мнение Эдуарда Кемпфера, а тот – на аббата Этерроше, который в 1768 году самолично приезжал в Татарию, чтобы разыскать таинственного зоофита или, по-латыни, plantanimal, о котором сам узнал впервые из книги Сигизмунда Герберштейна, написавшего внушительный и весьма серьезный по тем временам труд – «Записки о московитских делах».
В отличие от остальных искателей «агнца», - а их было немало - Герберштейн не один год прожил в России. При чем сведения о псевдозвере-псевдорастении он сообщил как бы между прочим, они не были для него самоцелью - так, всего лишь одной из тысяч азиатских диковинок, повстречавшихся ему в загадочной для европейца Руси.
Вот что он сообщил об «агнце». Цитирую:
"Между реками Волгой и Яиком... есть некое семя, если его зарыть в землю, то из него вырастает нечто, очень похожее на ягненка, в пять пядей вышиной, оно называется на их языке «баранец», что значит «ягненочек», ибо оно имеет голову, глаза, уши и все прочее в виде недавно родившегося ягненка и, кроме того, снабжено тончайшей шкуркой… Сверх того... это растение, если только позволительно назвать его растением, имеет и кровь, но мяса у него нет, а вместо мяса есть какое-то вещество, очень похожее на мясо раков. Корень у него находится у пупка или посредине живота. Живет оно до тех пор, пока сам корень, истребив вокруг себя травы, не засохнет от недостатка корма."* [[ * Примечание: цитата подлинная. Сигизмунд Герберштейн, Записки о Московии ]]
Кроме того, немец предупреждал, что плоды «агнца» опасны тем, что невероятно привлекательны для волков. Неизвестно почему, но хищники без ума от вкуса и запаха странных растений.
Сергей Иванович снисходительно поглядывал на Андрея Селиванова. Заговорил же с ленцой в голосе, как будто ему страшно не хотелось расхолаживать чужой энтузиазм:
- Андрей, голубчик. Это все весьма любопытное, но, однако, давным-давно разоблаченное заблуждение. Таким красивым, но абсолютно ошибочным способом европейские исследователи передавали свое впечатление от произрастающего в засушливых степях Азии хлопка. Хлопок был неизвестен в Европе, вот они и посчитали, что его «шерсть» - животного происхождения.