В 1995 году Валенса дал предварительное согласие своей страны на размещение на ее территории в случае необходимости натовского ядерного оружия (Красная звезда. 1996, 16 мая).
В мае 1996 года польская газета «Курьер польский» со ссылкой на Генштаб вооруженных сил Польши утверждала, что после вступления Польши в НАТО командование этого блока намерено разместить ядерное оружие и средства доставки его у восточных границ Польши.
Вновь избранный президент Польши А. Квасьневский во время визита в Москву в апреле 1996 г., объясняя позицию Польши, говорил: «Мы стремимся в НАТО не потому, что боимся чего-то, а потому, что для Польши это естественный процесс интеграции в Европу».
В то же время он заявил, что «восточная политика Польши должна быть не менее активной, чем ее стремление интегрироваться в европейские структуры». Эти слова создают благоприятную перспективу для развития действительно добрососедских отношений России с ее в недавнем прошлом ближайшим союзником.
Однако совсем недавнее прошлое из периода президенства Валенсы было удручающим.
Враждебные России силы в Польше в постперестроечный период использовали любую возможность для запугивания поляков «угрозой» с Востока.
В 1995 году по всей Польше прошло празднование 75-летия «Чуда на Висле», как поляки называют отступление Красной Армии от Варшавы в ходе войны 1919–1920 гг. Вокруг этой даты и были сосредоточены антироссийские выступления, в том числе и президента Леха Валенсы, полностью игнорируя тот факт, что именно Польша, поддерживаемая Антантой, первой начала эту войну. Валенса же утверждал, что Пилсудский якобы своим нападением лишь упредил неизбежное. По убеждению начальника государства Юзефа Пилсудского, по словам Валенсы, лучшей гарантией безопасности Польши было разрушение вечно враждебной им империи и участием Польши в борьбе за независимую Украину. Это объяснение звучит как попытка оживить доктрину Пилсудского, намеревавшегося создать буферную зону из Литвы, Белоруссии и Украины между Польшей и Россией (Новости разведки и контрразведки. 1995, № 17–18).
В том же году, 17 сентября в центре Варшавы при открытии мемориального комплекса, посвященного «Погибшим и уничтоженным на Востоке. Жертвам агрессии Советской Армии 17.IX.1939 г.», опять выступил Л. Валенса. В выступлениях вновь звучали призывы с требованием судебного процесса «по всем преступлениям против польского народа с 1939 по 1989 год, против юридического лица — российского государства». Вновь развернулась дикая кампания по обвинению Советского Союза в связи с советско-германским пактом 1939 года, доходящая до абсурдного объявления СССР зачинщиком второй мировой войны.
Говорить сейчас, что советско-германское соглашение привело к нападению Германии на Польшу, когда известны секретные немецкие архивы, свидетельствующие о другом, однозначно свидетельствует лишь о стремлении возродить в Польше тот антисоветизм послевоенных (1918–1941) годов, который был похоронен войной против Германии и братством по оружию польского и нашего народов.
Поскольку далеко не всем известны факты подготовки Германии к нападению на Польшу, зафиксированные в немецких архивах, считаю полезным напомнить о них.
План агрессии против Польши под названием «Вайс» был подписан Гитлером 4 марта 1939 г., то есть более чем за пять месяцев до подписания советско-германского соглашения. Эта агрессия была предрешена независимо от позиции нашего государства. Более того, захват Польши гитлеровской Германией являлся актом подготовки нападения на СССР, диктовался уже формировавшимся в верховном германском командовании будущим планом «Барбаросса» (Безыменский Л. Альтернативы 1939 года вокруг советско-германского пакта 1939 г. М., 1995).
На фоне таких «исторических» толкований, антироссийские силы как в самой Польше, так и на Западе стремятся нагнетать атмосферу вокруг польско-российских отношений.
Так, в марте 1993 года известный американский журнал «Ньюсуик», задавая вопрос «Боятся ли поляки России?», подчеркивал, что пропасть между Россией и Польшей увеличивается, хотя прошлые страхи в отношении России сейчас ослабли. Это происходит якобы из-за сопротивления России проевропейским чаяниям поляков (Ньюсуик. 1993, март).
В тех же целях запугивания поляков ведущая польская «Газета выборча» опубликовала после победы левых сил на выборах 1993 года «Четыре сценария» возможного вторжения в Польшу российских вооруженных сил, явно стремясь закрепить в умах поляков мысль, что угроза Польше исходит только от нас (Правда. 1993, 22 декабря).
Поскольку развитие объективных нормальных польско-российских отношений идет вразрез с планами и намерениями антироссийских кругов в Польше, для подогревания враждебных России настроений, подпитывания страхов и опасений подрывных акций с нашей стороны, время от времени в средствах массовой информации и с различных трибун, в том числе и из уст бывшего президента Л. Валенсы, раздаются различные сенсации преимущественно шпионского характера.
В январе 1993 года в Варшаве начался процесс над «советским агентом», подполковником в отставке Адамом С. Как оказалось, он был обыкновенным уголовником, укравшим деньги в 1990 году, за что и был арестован. Через год следствия обвиняемый решил, что «лучше быть шпионом, чем просто вором», и стал сознаваться в шпионской работе для русских.
Очевидно, это и требовалось для всевозможных сенсационных домыслов и раздувания антироссийских слухов (Известия. 1993, 22 января и 2 ноября).
В результате же вор так и остался вором, не сумевшим ничем доказать свою шпионскую деятельность.
Сразу после парламентских выборов в сентябре 1993 года, на которых левые силы одержали победу, польские СМ И сообщили о следствии над Мареком Зелинским, полковником в отставке, бывшим сотрудником МВД Польши, по подозрению в шпионаже в пользу России. Одновременно Польшу покинул российский военный атташе В. Ломакин, а по сообщениям прессы, якобы в ответ из Москвы был выслан польский военный атташе генерал Роман Хармоза. Все это походило на очередную возню в интересах правых сил. Поскольку за этим последовала провокация с делом Олексы тех же правых сил, инспирируемая самим президентом Валенсой в декабре 1995 года, можно полагать, что спецслужбы подбрасывали эти сенсации СМИ не без поддержки президента (Известия. 1993, 8 октября и 16 ноября).
Коль скоро созданное по указанию Валенсы дело Олексы обвиняло непосредственно внешнюю разведку, расскажу о нем подробнее, хотя само обвинение бывшего премьера Польши в шпионаже не стоит и выеденного яйца. Но немаловажным является то, что скрывалось за ним.
Когда в 1993 году я писал книгу о моих наблюдениях за польским социально-экономическим кризисом 1980–1983 годов, я, давая оценку деятельности ряда видных польских деятелей того периода, высказал прогноз о том, что Леха Валенсу может ожидать та же судьба, конечно же, в современном варианте, что и доминиканского монаха во Флоренции в XV веке Джералина Савонаролу. Моя мысль сводилась к тому, что «Солидарность», приведшая его на вершину власти, сама же и низвергнет его. Так и случилось в декабре 1995 года.
Но Лех Валенса не был бы самим собой, если бы не попытался изменить результаты выборов в свою пользу.
Следствием явилась политическая провокация, подготовленная по его указанию польскими спецслужбами, которая вылилась в так называемое дело Олексы. Замысел ее был прост: перед вступлением на пост вновь избранного президента А. Квасьневского в декабре 1995 года мобилизовать все реакционные силы в стране с тем, чтобы признать выборы незаконными, обвинив, по существу, всю социалдемократическую партию, которую представлял новый президент, и премьера Юзефа Олексу в сотрудничестве с КГБ.
Но польский народ, судя по всему, уже разобрался в современном Савонароле, провокация обернулась через три месяца бумерангом, вызвав снятие с постов в спецслужбе четырех высокопоставленных чиновников, в том числе трех генералов, расследование их роли в провокации.
Меня в этом деле поразили два обстоятельства. Во-первых, участие в качестве главного исполнителя провокации, руководившего подготовкой компрометирующих материалов против Олексы, хорошо известного мне Мариана Захарского, в прошлом, в начале восьмидесятых годов, заслужившего нашу благодарность за операцию ТФП в США, а теперь за «чечевичную похлебку» в виде генеральского звания, пожалованного ему Валенсой, оказавшегося провокатором.