С чего это Сезанн вдруг решил посещать школу рисования, хотя, по мнению его учителей, не имел к этому делу никаких способностей? Видимо, по воле случая. Правда, рисовать он начал очень рано, будучи совсем маленьким, чем приводил в изумление и восторг свою мать. Но мать есть мать… Город Экс имел собственный музей, нашедший пристанище в бывшей часовне, построенной рыцарями Мальтийского ордена иоаннитов по соседству с принадлежавшей тому же ордену церковью в верхней части улицы Кардиналь. При музее существовала бесплатная школа рисования. Возглавлял её хранитель музея Жозеф Жибер, мнивший себя художником. Был он ярым приверженцем академизма. Сезанн последовал примеру своего приятеля Филиппа Солари, мечтавшего стать скульптором, и вслед за ним записался на вечерние курсы школы рисования. Узнав об этом, Луи Огюст сдвинул брови и отпустил несколько едких замечаний, но возражать не стал: как ни крути, а занятия живописью являлись одной из составляющих того буржуазного воспитания, которое банкир стремился дать своим детям. Юная сестра Поля, Мария, тоже писала акварельки и положенное время проводила за пианино. Так что если Поль действительно этого хочет…
И перед Полем открылся новый мир. Конечно, городскому музею Экса было далеко до Лувра, но некоторые из выставленных там картин заслуживали внимания. Там висели работы Франсуа Гране[23], завещанные эксскому музею и отошедшие ему в 1849 году после смерти художника вместе с частью его коллекции. Гране был интересным живописцем. Помимо созданных им в академической манере картин, от которых тянуло затхлым духом клерикализма и на которых были изображены испанские монахи и не слишком симпатичные монашки, он привёз из Италии пейзажи, позволяющие считать его мало кому известным предшественником Коро и открывающие в нём талант, не уступающий таланту Валансьена[24]. В музее было также несколько полотен мастеров XVII века в стиле, напоминающем барокко («Чего не хватает в барокко, так это Просвещения»[25], — любил повторять Мишель Одиар[26]), и даже висели знаменитые «Игроки в карты», приписываемые одному из братьев Лененов[27]. Сезанн тренировал там глаз и набивал руку, пытаясь делать копии с полотен, которые предварительно долго разглядывал. Первые опыты. Первые неудачи. Да, нелёгкое дело живопись! Но Поль чувствовал, что оно его, это дело. В школе рисования у него завязались знакомства с молодыми людьми, мечтавшими стать художниками, звали их Нума Кост, Жозеф Вильвьей и Жозеф Гюо. Поль и сам начал мечтать о том же. Вот бы стать знаменитым художником!
А в семействе Золя дела шли из рук вон плохо. Денег на жизнь катастрофически не хватало. Хотя Эмиль блистал в школе своими знаниями и постоянно получал награды, а его сочинения по французскому языку были столь неординарны, что учитель словесности предрекал ему будущее большого писателя, еды в доме от этого никак не прибавлялось. В 1857 году умерла бабушка Эмиля, а ведь именно она, энергичная и неутомимая, тянула на себе всё хозяйство, умело сводя концы с концами. Когда её не стало, в доме поселилась беспросветная нищета. Семейство Золя вынужденно переезжало с места на место, и с каждым разом их пристанище становилось всё беднее. Пытаясь остановить это сползание в пропасть, госпожа Золя, задолжавшая всем и вся, отправилась в Париж искать помощи у давних друзей своего покойного мужа. Эмиль остался в Эксе с дедом. Друзья продолжали совершать свои вылазки на природу. Разве с ними могло случиться что-то плохое, когда вокруг такие просторы, когда под рукой любимые книги, а мысли заняты мечтами и грандиозными планами? Оказывается, могло. И самое страшное. В феврале 1858 года грянул гром среди ясного неба. Эмиль получил письмо от матери: «В Эксе нам не прожить. Продай остатки мебели, вырученных денег тебе должно хватить на то, чтобы купить билеты на поезд в третий класс для себя и деда. Поторопись, я жду тебя».
Рай, как оказывается, не вечен. После отъезда Золя в Париж Сезанн ходил как потерянный, пребывая в состоянии глубочайшей депрессии, почти траура. Итак, прощай, отрочество! «С тех пор, как ты уехал из Экса, дорогой мой друг, — писал Сезанн 9 апреля 1858 года, — меня одолевает чёрная тоска, я не вру, даю честное слово. Я сам себя не узнаю. Я стал тяжёлым на подъём, тупым и медлительным»[28]. Ему было 19 лет. Отъезд Золя отбил у него всякое желание учиться, совершать загородные прогулки и вообще что-либо делать. Он думал лишь о том, чтобы поскорее пришло лето, и тогда, возможно, его друг вновь будет рядом с ним. А ещё он думал об одной барышне, которую недавно приметил и в которую сразу же влюбился. «Прелестная особа. У неё смуглое лицо, грациозная походка, маленькая ножка и, естественно, белая нежная ручка…»[29] Предмет его страсти звали Жюстина. Но как к ней подступиться, если ты робок, неотёсан, неловок, если признаться в своей любви для тебя то же самое, что приподнять на воздух гору Сент-Виктуар? «Меня гложет тоска, — писал Сезанн 29 мая всё тому же Золя, — и, Господь свидетель, я занят лишь тем, что мечтаю о той женщине, о которой уже рассказывал тебе. Я не знаю, кто она такая; время от времени я встречаю её на улице, когда иду в свой постылый коллеж. Чёрт побери, из моей груди рвутся стоны, но они не слышны снаружи, это душевные или духовные стоны, не знаю, как правильнее»[30]. В довершение всех бед Поль, из-за отъезда Золя впавший в апатию, провалил в августе экзамен на степень бакалавра — он, мастер сочинять стихи на латыни и греческом. Удивительно, но свой провал он предрёк в одном из писем другу: «Ах, кабы я стал бакалавром, кабы ты стал бакалавром, кабы Байль стал бакалавром, кабы мы все стали бакалаврами! Ну, Байль-то им станет, меня же погубят, завалят, вышибут, обратят в камень, изведут, повергнут в прах»[31]. Несмотря на то, что он хорохорился и сочинял скабрёзные стишки, чтобы позабавить друга, чувствовал он себя по-настоящему скверно.
Да и Эмилю Золя было не лучше. В Париже, где он никого не знал, вдали от Сезанна, Байля, яркого южного солнца и родных мест ему было невыносимо тяжело. Он пошел в новый лицей — Сен-Луи — и всё началось сначала. Сколько же ему пришлось натерпеться, пока окружающие не привыкли к дефекту его речи и к его неординарности! Плюс ко всему он опять был чужаком: одноклассники-парижане дразнили его «марсельцем». Кроме того, он получал государственную стипендию, этот Горгонзола[32], следовательно, был бедняком — это давало лишний повод для насмешек и презрения. При этом звёзд с неба он не хватал, поскольку в свои 18 лет ещё не добрался до выпускного класса средней школы. Он тоже потерял интерес к учёбе, превратился в настоящего лентяя. Лишь литература занимала его. Он писал стихи, театральную пьесу и письма друзьям, чьи ответы казались ему излишне лаконичными. Да, к прошлому возврата не будет, это уж точно. Надежды семейства Золя на то, что с переездом их жизнь переменится к лучшему, себя не оправдали, поскольку на подошвах своих башмаков они притащили из Экса в Париж и свою нищету: поселились они в крошечной, скудно обставленной квартирке на улице Месье-ле-Пренс. Эмиль с нетерпением ждал каникул. Он вернётся в Экс, увидится с друзьями. Но как же далеко ещё было до лета!
Сезанн не блистал в коллеже, но получил вторую премию по рисованию у папаши Жибера. Когда Золя приехал наконец в Экс на каникулы, жизнь вроде бы вошла в прежнюю колею, но в воздухе словно витала тревога. Друзья веселились, читали и писали стихи, баловались вином и табаком и делали вид, что вновь ощущают вкус утраченного времени, хотя сердца их порой замирали от грустных предчувствий. В октябре Золя возвратился в Париж, Байль отбыл в Марсель готовиться к поступлению в Высшую политехническую школу, а Сезанн в ноябре 1858 года сдал-таки экзамен на степень бакалавра. И тут его ждало жуткое разочарование: отец требовал, чтобы Поль записался на юридический факультет. Старый лис желал, чтобы его сын сделал достойную карьеру банкира или юриста; он надеялся, что тогда перед его отпрыском откроются двери самых престижных салонов местной буржуазии, от коих самому ему всегда было отказано:
23
Франсуа Мариус Гране (1775–1849) — французский художник, писал картины на исторические темы, пейзажи, церковные интерьеры.
24
Жан Батист Камиль Коро (1796–1875) — французский художник, известный прежде всего своими пейзажами.
Пьер Анри де Валансьен (1750–1819) — французский пейзажист, создал свой особый стиль псевдоклассических пейзажей, красивых, но далёких от действительности.
27
Антуан (ок. 1588–1648), Луи (ок. 1593–1648), Матье (1607–1677) Ленены — французские художники.
28
Cezanne P. Correspondance, edition ètablie et commentee par John Rewald. Grasset, 1978.
32
Горгонзола — один из наиболее известных сортов итальянских голубых сыров, отличающийся характерным островатым вкусом. Здесь содержится намек на происхождение Золя: его отец был итальянцем, принявшим французское подданство; по-итальянски фамилия читается как Дзола, что рифмуется с названием сыра. (Прим. ред.)