– Ты ни за что не уступишь, не так ли? Он радостно ухмыльнулся.
– Нет, думаю, что не уступлю. – Он показал мне свой подарок. Телефон. – Это мой собственный, но он напрямую подключен к всемирной сети, так что, возможно…
– Откуда ты узнал, что мне нужен телефон?
– Доктор Шрайбер приказала даже близко не подпускать вас к любому средству связи.
– Значит, ты нарушаешь приказ? У тебя будут неприятности.
– Я не работаю на доктора Шрайбер. Меня наняла экспедиция. Если вам нужен телефон, то, наверное, для чего-то важного.
– Ты прав. Я попытаюсь спасти жизнь Лиз. Шон вдруг помрачнел и опустил голову.
– Что ты скрываешь от меня? – спросил я. Его слова тянулись болезненно медленно.
– Нашли яшик с последними записями бортового журнала, который она хотела забрать с собой. Он лежал в самой исковерканной части салона. И ее телефон тоже нашли.
– Но?.. – Я еще был не готов расстаться с надеждой.
– Ее не нашли. Дальше они пройти не смогли. Мне жаль, Джим, – неохотно сказал он, – но ее перестали искать. Людей не хватает. Каждый на счету.
– По чьему приказу? Он замялся.
– Доктора Шрайбер.
– Так я и знал. – Потом я вспомнил: – Где капитан Харбо?
– Она получила травму при крушении. Кома. – Нижняя губа Шона дрогнула. Казалось, он вот-вот заплачет. – Неизвестно, выживет ли.
– Она выживет, – пообещал я. – Она сильная леди. Шон с надеждой кивнул.
Он вложил телефон в мою руку. Потом, наклонившись еще ближе, понизил голос до шепота: – Можете не целовать меня, если не хочется. Я пошутил.
– Неправда. Ты надеялся. Он смутился.
– Иди сюда. – А?
– Ты слышал.
Он опустился на колени перед моей койкой. Приподнявшись на локте, я вплотную придвинулся к его лицу. Погладил его волосы. И в самом деле, красивый мальчик. Я облизнул губы и закрыл глаза.
Ничего не последовало.
Я открыл глаза. Шон смотрел на меня со странным выражением. Его глаза блестели от слез.
– Что с тобой? – спросил я.
– Вы ее действительно любите?
– Больше всего на свете. Он вздохнул: – Если бы меня тоже кто-нибудь так любил… Грусть и страстное желание в его голосе потрясали.
Шон поднялся с колен.
– Подожди, – сказал я. – А как же поцелуй?
– Вы не хотите…
– Уговор есть уговор.
Я взял его за руку и потянул обратно.
Сначала Шон колебался, но я не отпускал его. Наконец он понял, что не выйдет из палатки, пока сделка не состоится, и с растерянным видом наклонился надо мной. Я потянулся, нежно поцеловал его в губы и почувствовал, что не могу оторваться. На вкус он был таким же приятным, как и на вид. Наконец мальчик отстранился и посмотрел на меня удивленно, восхищенно и вопросительно.
– Удивлен? А я думал, ты специалист. Он покачал головой: – Я тоже так думал.
– Секрета здесь нет, – объяснил я. – Просто я поцеловал тебя как самого дорогого мне человека в этом мире, потому что в этот момент ты и был таким человеком.
– О-о, – снова удивился он. – Это что-то новое. Надо запомнить. – Он снова опустился на колени и еще раз поцеловал меня в губы, на сей раз быстро и дружески, но я видел, что он уже вошел во вкус. – Спрячьте телефон. Я вернусь попозже.
И Шон исчез.
Самое поразительное заключается в том, что живое гнездо – это непрекращающаяся симфония органических звуков, шумная, восторженная, сложная и не поддающаяся описанию. Гнездо пульсирует звонкой и громкой жизнью, как будто каждое живое существо в нем имеет собственный голос и использует его для выражения полного диапазона своих эмоций.
Стены туннелей сокращаются в замедленном ритме сердечных биений. Сквозь толщу земли можно почувствовать постоянную глухую вибрацию. В туннелях эхом отдаются исходящие из глубины колонии бульканье и бормотание, напоминающие бурчание переполненного желудка. Другие существа всех размеров добавляют к этому свои собственные звуки – они крякают, взвизгивают, щелкают и жужжат, издают постоянный шелестящий шум насекомых; вверх и вниз по туннелям прокатываются волны тихого щебета. Из ближайших камер доносится топот кроликособак и сопение гнусавчиков, а время от времени – даже пурпурный вой потревоженной гастроподы. Высокочастотные звуки скорее чувствуются, чем слышатся – ультразвуковой писк пузырей и слепых крысоподобных существ, живущих на потолках и в складках мясистых стен туннелей и камер.
А поверх всего этого и под всем этим, пронизывая все, проникая в любой уголок гнезда, отдаваясь эхом, вибрируя, резонируя, слышится неумолчный гул гастропод. Черви всех размеров – от самых маленьких до необъятных – участвуют в этом хоре. Постоянно рокоча, каждое животное присоединяет свою собственную, отчетливую ноту к песне. Ее звук не похож: ни на один из известных ранее. Он опьяняет, возбуждает, вызывает тревогу – ив конечном итоге захватывает целиком. Человек при этом приходит в ужасное состояние.
43 ДАННЕНФЕЛЗЕР
Карма курицы – нестись.
Я моментально набрал хьюстонский номер. Существовал только один человек, который мог дать мне то, что было мне нужно позарез. Но для этого мне предстояло сделать самую тяжелую в жизни вещь. Он ответил после третьего гудка.
– Данненфелзер слушает.
– Рэнди, – сказал я.
Даже по телефону я почувствовал, как он напрягся.
– Чего вы хотите? – спросил он замороженным тоном.
– Я хочу дать тебе возможность поквитаться со мной. Можно мне попросить тебя кое о чем? Если ты откажешь, это будет самое худшее, что случалось со мной. Если ты скажешь «нет», этим ты уничтожишь меня.
– Довольно заговаривать мне зубы. Задавайте свой вопрос.
– Лиз Тирелли пропала.
– Знаю. Генерал Уэйнрайт весьма озабочен этим.
– Трудно поверить…
– Все их разногласия – хотя они и были довольно серьезными – сейчас не играют никакой роли. Генерал Тиредли – блестящий офицер. У нее есть свои слабости, – многозначительно добавил он, – но ее воля перевешивала все остальное.
– Она жива, – сказал я. – Я говорил с ней по телефону и знаю, где она находится. Где должна находиться. Но у меня сломано колено. Я не могу ничего сделать.
– Ну и что же вам от меня нужно?
– Ты координируешь спасательную операцию, не так ли?
– Мое дело – только информация.
– Но тиграми управляет твой отдел, верно?
– У нас тут две смены по двенадцать операторов, управляющих тиграми. Мы патрулируем границу по периметру всего лагеря.
– Мне нужен один тигр.
Надо отдать ему должное, он не выказал удивления.
– Для чего? – лишь спросил.
– С его помощью я хочу найти Лиз. Тигр пройдет там, где не сможет пройти никто.
– Тигры нужны для обеспечения безопасности, – сказал он. – Если я сниму хоть одного, пострадают все.
– Не бросай трубку, пожалуйста…
– До сих пор я ее не бросил.
– Я бы не обвинил тебя, если б ты это сделал. Возможно, я это заслужил. Но Лиз Тирелли не должна страдать из-за моего самомнения.
Это его остановило. Но только на мгновение.
– Что еще под этим кроется, Маккарти?
– Я люблю ее больше самой жизни.
Никогда бы не поверил, что могу сказать об этом Рэнди Данненфелзеру, но мне пришлось. А что еще более удивительно, я сказал это спокойно.
Он не отвечал.
– Пожалуйста, дай мне тигра – всего на несколько часов. Позволь мне найти ее.
Он по-прежнему молчал. Интересно, о чем он думает? Я терялся в догадках.
– Жизнью буду тебе обязан… – быстро заверил я. – Обещаю, что больше никогда не побеспокою тебя…
– Никаких сделок, – наконец ответил он. – Я не могу пойти на это, а вы не сможете сдержать свое слово. Мы слишком мало уважаем друг друга, чтобы заключать подобные соглашения.
– Рэнди…
– Подождите минуту, идиот. Я еще не закончил. Вы получите своего тигра.
– Да?
– Но это не имеет ничего общего ни с вами, ни со мной. Это никак не связано даже с тем, что вы ее любите. Просто это разумно.
– О господи! Спасибо, Рэнди.
– Не благодарите меня. Не смейте. И даже не думайте, что я делаю это из какого-то чувства к вам или вашему генералу. А самое главное, не вздумайте когда-нибудь напомнить мне об этом. Скоро у одного из тигров выйдет из строя летический интеллект. Чтобы найти причину поломки, понадобится примерно шесть часов. Это самый большой срок, на который я могу, не нарушая безопасности, вывести его из цепи, хотя у нас все равно образуется блуждающая дыра. А теперь давайте код вашего терминала.