На ее лице опять появилось растерянное выражение. Глаза Дуайн открылись и удивленно расширились. Она огляделась вокруг себя, ее голова повернулась в одну сторону, потом в другую – движения были одновременно и грациозными и механическими.
– Где ты находишься? – спросил я.
– Я д-вигаюсь среди д-деревьев. Под т-тентом. Эт-то оболочка д-дирижабля. Мне в-видно… – она взглянула вверх, – что его рама в-вся поломана и п– перекорежена. Ее к-куски висят на д-деревьях.
– Где ты находишься?
– П-под килем. Все д-днище разорвано.
– Можешь залезть туда?
– Н-не думаю…
– Помни, Дуайн, что теперь ты тигр. – Я сжал ее руки. – Помни, что у тебя на ногах есть когти. Ты можешь залезть на дерево – так, как не могут люди. А теперь посмотри – где можно подняться?
Голова Дуайн завертелась. Она посмотрела поверх меня оценивающим взглядом, нахмурилась, поморщилась, по ее лицу пробежали какие-то странные волны. Наконец она указала пальцем.
– Вон т-там м-можно.
– Давай лезь, – скомандовал я.
– Я б-боюсь.
– Не бойся, тебе ничто не грозит. Это только игра. И к тому же я все время рядом.
– Я н-не хочу б-больше играть. Мне б-больно.
– Это очень важно, Дуайн. Ты любишь Лиз?
. – Г-генерал Т-тирелли очень хорошая. Я л-люблю ее.
– Ты должна сделать это для нее.
– Мне б-больно.
– Лиз попала в беду. Ты единственная, кто может ее спасти.
– Онаб-больна?
– Возможно. Я знаю, ты испытываешь дискомфорт, но ты должна сделать это для нее.
Дуайн сменила позу. Она как бы сжалась внутри своего тела. Я не мог понять, что она делает, как вдруг она объявила: – Я л-лезу сейчас по д-дереву. Я п-почти на самой в-верхушке. Здесь очень в-высоко.
– Не смотри вниз.
– Что я д-должна д-делать?
– Ты должна залезть внутрь разбитого корабля. Сможешь?
– Да. Я з-залезла, – сообщила она. – Здесь очень т-темно. К-кругом одни обломки. В-все накрыто об-бо-лочкой. Я п-плохо вижу.
– Включи свет, Дуайн. У тебя-есть прожектора. Включи их.
– Я н-не знаю – к-как.
– Подумай о них. Представь прожектора в своей голове. Почувствуй их. Представь, где они находятся. Правильно. Хорошо. Теперь представь, что они горят. Ну как, горят они?
Лицо Дуайн просветлело.
– Я вижу л-лучше. Я н-настроила с-свои глаза. Т-те-перь я м-могу видеть разные цвета. Т-так красивее.
– Хорошая девочка. – Я пожал ее руки. – Где ты сейчас?
– В к-коридоре, н-наверное. Он п-похож на беговую д-дорожку. Оч-чень д– линный, н-но весь р-разбит.
– По нему можно пройти?
– Нет. Его сплющило. Д-даже не проползти.
– Дуайн, помни, что сейчас ты тигр. Можешь проползти по нему, как тигр?
Лицо Дуайн напряглось и расслабилось. Она с готовностью кивнула.
– Да. М-могу. – Она согнула и разогнула пальцы, словно готовилась ползти. – М-могу я п-пользоваться руками?
– Да! – почти выкрикнул я ей прямо в лицо. – Да, хорошая девочка! Ты очень умная.
– Я ползу вперед.
– Хорошо, но попробуй двигаться побыстрее. Нам нужно попасть в главный салон, поняла?
– Хорошо, Шим.
– Поищи главную лестницу.
– К-коридор закончился, Шим. Можно, я вернусь назад?
– Нет! – Я поймал себя на том, что снова кричу, и понизил голос. – Нет, не возвращайся. Можешь перелезть через завал? Или в обход?
Дуайн нахмурилась, думая изо всех сил.
– Посмотри внимательно, ДуаЙн.
Она вспотела. Капельки заблестели на лбу. Ее лицо покраснело.
– Я н-не могу пройти дальше, Шим. Там все завалено. На ее глаза навернулись слезы отчаяния.
– Я н-не вижу никакого п-пути.
Сейчас она не могла пользоваться наращенной памятью. Емкость ее искусственного мозга была нужна для создания виртуальной реальности. Ей требовалась помощь.
– Что ты видишь, Дуайн?
– В-ветку. Она п-проткнула все насквозь. Оч-чень б-большая ветка, изогнутая.
– Ты можешь перелезть через нее?
– Т-там слишком узко для м-меня.
– Ты же тигр. У тебя вместо пальцев цепкие когти, ты не забыла?
– О, да-да! – Ее лицо просветлело. Она немного поработала руками перед моим носом, делая хватательные движения, – Кажется, я смогу перелезть – д-да, Шим, смогу! Я п-перелезаю. Т-теперь я в другой части к-кораб-ля. Я снова в к– коридоре. Здесь он не т-так разбит. Я м-могу даже бежать. Как п-приятно! Ведь м– мне не разрешают б-бе гать.
– Ты все делаешь отлично, ты хорошая девочка. Но будь осторожна.
– Я осторожна.
– Хорошо. Теперь пойди в носовой салон, Дуайн. Найдешь его?
– В-все и вправду сильно разбито, оч-чень сильно – я не м-могу п-пройти дальше. Н-надо обойти к-кругом. О, я м-могу пролезть, да, п-получилось. Здесь д– дырка. Все сплющено, но м-можно пролезть. Я м-могу идти дальше. Ой!..
– Что?
– Я нашла тело.
– Кто это?
– Солдат. Она т-тоже б-была красивой. – Дуайн захныкала. – Он-на вся избита.
– Дуайн, слушай меня. У нее есть медальон на шее?
– Д-да.
– Возьми его. Можешь его взять? Дуайн на секунду нахмурилась.
– Я в-взяла.
– Хорошая девочка. Кто она? Прочти имя на медальоне.
– Л-лопец. Ее звали Л-лопец. М-маха Фернандес Л-лопец.
Дерьмо! Я потерял дар речи, поняв, что произошло. Лопец искала генерала Тирелли и…
– Ладно. – Я взял себя в руки. – Где ты сейчас?
– Н-на главной палубе. Коридоры сплющились. Я н-не могу п-пройти дальше, Шим.
– Нет, можешь. Ты очень сильная. Ты можешь раздвинуть стены, если нужно. Я хочу, чтобы ты раздвинула стены и шла дальше, о'кей?
– О'кей, Шим… – Через минуту она добавила: – К-как интересно!
– Будь внимательна, посмотри, может, кто-нибудь еще жив. Я хочу, чтобы ты осмотрела главный салон, хорошо?
– Хорошо. Здесь сплошные д-джунгли. Все завалилось н-набок, и очень м-много деревьев и в-веток торчит из п-пола. Кажется… ой, здесь, внизу, б-большая д– дыра.
– Глубокая?
– Д-до самой земли. Н-но я в-вижу, как отсюда можно слезть. Когда п– понадобится, я м-могу спуститься.
– Хорошо. Запомни эту дыру и пойдем дальше.
– Т-ты хочешь, чтобы я п-пошла домой?
– Нет, я хочу, чтобы ты продолжала искать Лиз. Надо найти главный салон.
– Ладно. Я опять лезу н-наверх. Тут н-немного круто, но я з-залезу. Я использую свои когти. Как интересно. П-подожди минуту…
– Что ты делаешь?
– Я вырезаю д-дырку, сквозь к-которуго п-пролезу… – Примерно с минуту она молчала, ее лицевые мышцы яростно сокращались. – Отлично, я м-молодец… – Она замолкла. Нахмурилась. – Что это за пурпурный запах?
– Осмотрись кругом, дорогая. Что ты видишь?
– М-м, здесь м-много воды. Н-наверное, что-то п-про-текло. Я слышу з-звуки. Чавканье. В воздухе н-насекомые. М-много насекомых. По-моему, их н-называют жигалками. И… Ох! – Она рассердилась и шлепнула рукой, словно придавив кого– то. – Это т-тысяченожка. Я задавила ее.
– Только не пользуйся… – Я оборвал себя на полуслове.
– Не пользоваться чем?
– Да так, ничем. Все прекрасно. Просто иди дальше.
Я сомневался, стоит ли ей намекнуть на оружие, которое есть у тигра. Нет, пока не стоит. Возможно, даже лучше, что она не знает о нем, по крайней мере, у нее не возникнет желания им воспользоваться.
– Ой, – отрывисто ойкнула Дуайн. – Что?
– Я вижу то, что пахло пурпурным!
– Ну и что это такое?
– Ч-червь, – сказала она. – Тот, что съел лейтенанта Зигеля. Он смотрит на м-меня. Он очень б-большой. Я думаю, он голодный.
И Дуайн заплакала.
Родственная предыдущей гипотезе, теория воспроизводства гастропод утверждает также, что отдыхающие черви – матки, или «царицы», но, согласно этой теории, «царицы» не откладывают яйца, а хранят их в своем теле в виде опухолевидных наростов.
По этой теории, в определенный момент срабатывает неизвестный пока механизм, яйца проклевываются все сразу, и новорожденные гастроподы начинают питаться материнской плотью и своими собратьями, когда натыкаются на них. Но, в отличие от медузосвиней, они не стремятся выбраться наружу как можно быстрее, а, наоборот, остаются под защитой материнского тела. По такому сценарию молодь гастропод лучше всего обеспечена пищей и условиями для роста именно внутри родителя и старается оставаться там как можно дольше, вырастая до максимально возможного размера и набираясь сил, пока родитель еще жив. Таким образом, они сталкиваются с необходимостью выживать самостоятельно, лишь когда он умирает.