Сэнди молча размышляла. За годы замужества она так и не познакомилась с Филом и вообще мало знала о нем. Почему Тони никогда не говорил со мной по поводу судьбы.
Сироты? Боится, я не пожелаю взвалить на себя такую ношу? Или у него иная причина помалкивать? Уж не стремится ли он спасти брак, руководствуясь исключительно желанием устранить формальные препятствия и стать для Лизи отцом?
Не поэтому ли так старается и свекровь?
— Я хочу, чтобы ваш брак с Тони наладился, ибо жажду видеть сына счастливым, — горячо, искренне заговорила та. — А он несчастен без тебя, чего не видит разве слепой. Весь извелся и измаялся... Но ты права... У меня есть и иная причина постараться наладить ваши отношения. Однако пойми меня правильно — это не самая важная причина. — Своим упорным молчанием Сэнди вынудила свекровь продолжить исповедь. — Если вы с Тони помиритесь... и оба захотите взять к себе Лизи, ее удочерение пройдет без сучка и задоринки.
Если честно, Сэнди нравилась девочка. Несмотря на то, что в сущности Лизи совсем ребенок, жизнь заставила ее рано повзрослеть, наделив смекалкой, самостоятельностью характера, внутренней силой. В ее годы редко кто бывает таким. И все же Сэнди понимала, сколько проблем ей предстоит решить во второй попытке наладить супружескую жизнь, чтобы думать еще о том, способна ли она в одночасье стать матерью.
— Я верю, когда вы говорите, будто судьба Лизи не главное для вас, — сказала Сэнди, не желая делиться со свекровью мыслями по поводу девочки, поскольку и сама еще не разобралась в своих чувствах к ней. — Надеюсь, для Тони я тоже не на последнем месте...
— Почему бы тебе не спросить его об этом прямо? Хватит вам играть в кошки-мышки и мучиться. Да на вас обоих больно смотреть. — Бетси притянула голову Сэнди к себе и, утешая, погладила по волосам. — Пойди, умойся, вон как глаза набухли. — Да и мне, пожалуй, надо привести себя в порядок. Если Джеймс заметит, что я чем-то расстроена, весь испереживается. По-моему, он уже вернулся с пробежки. — Свекровь отстранила от себя Сэнди и выглянула в окно. — Тебе стоит поторопиться, Пэгги и Мэгги приехали...
Похожие как две капли воды, стройные, темноволосые сестрички ждали Сэнди во внутреннем дворике, угощаясь кофе. Попудрившись и чуть пригладив рыжие кудри, она поспешила из своей спальни к ним, однако у дверей, ведущих на улицу, остановилась. Доносившиеся до нее обрывки фраз свидетельствовали, что речь идет о ней.
— Своим появлением здесь эта пройдоха спутала все. Когда в прошлом месяце Тони и Долли поехали в Атланту, я ужасно обрадовалась, — не скрывая злобы, говорила Пэгги сестре. — А вчера Долли пришла ко мне вся в слезах. Говорю тебе, она совершенно разбита.
Стоя в темном, прохладном холле, Сэнди с трудом подавила спазм, сдавивший горло. Упоминание имени Долли, факт ее поездки в столицу штата вместе с Тернером вывел ее из равновесия. И все-таки она сумела совладать с собой. Ну, прокатились в Атланту — так что, уговаривала она себя, не переспали же... Хотя; если даже и так — месяц назад Тони вправе был считать себя холостяком, а я не вправе предъявлять ему претензии... На сердце скребло, в висках стучало, однако, запретив себе распускаться, Сэнди решительно распахнула дверь и спустилась с крыльца. Мило улыбаясь, раскрыла перед сестрами свой журналистский блокнот и принялась задавать вопросы.
Мнение сестер о младшем братишке интересовало ее мало. Скорее она просто соблюдала формальность и в душе посмеивалась над тем, с каким важным видом те сообщали незначительные подробности о жизни Тони, поэтому с интервью закруглилась довольно скоро.
С Тони они договорились, что она приедет к нему к двум. Он жил почти рядом с домом матери, в двух шагах от парка, и у нее было еще время побродить по городу. Брансуик нравился ей. Здесь сохранилось много старинных построек характерного для Юга Америки колониального стиля. Они-то и придавали ему неповторимый дух. Новые же здания — монстры из стекла и бетона — оккупировали лишь деловой центр, напоминающий и Детройт, и Нью-Йорк, да что угодно. А еще в исторической части города поражало обилие зелени. В жарком здешнем климате привольно росли деревья, кустарники, яркие, диковинные цветы, аромат которых смешивался с запахом многочисленных кофеен, забегаловок и ресторанчиков, где грех было не посидеть, наслаждаясь минутами покоя.