– Что – клубника?
Меня будто по голове ударили: клубника! Татьяна ничего не понимала, глядя на мое обалделое лицо. Ничего особенного, самая распространенная в конце весны южная ягода.
– Думаешь, он ее переел? – осторожно поинтересовалась подруга.
– У тебя, как всегда, черный юмор, Шедогуб!
– Тогда чем ты недовольна? Клубника, поверь мне, не чета той, что вы возили. Мама сегодня ее с дачи привезла. Новый сорт. Посмотри, какая огромная! Такая и в рот не влезет, ее разрезать надо... Что ты на меня так смотришь? Спроси у врачей: для тех, кто потерял много крови, нет ничего лучше клубники!
На меня нашел какой-то ступор: я не знала, плакать или смеяться.
– Не вздумай реветь! – предупредила подруга и даже пальцем погрозила. – Я же не виновата, что нынче сезон клубники.
– Ранней клубники, – пробормотала я.
– Уже и не ранней. Пока ты ездила туда-сюда, она повсюду стала созревать. Сезон клубники недолог, он длится всего пару недель... Или ты боишься, что не довезешь?
Не довезу! Мне захотелось смеяться. Совсем недавно... Ну да, всего два дня назад мы привезли ее в один небольшой северный город целую фуру!
– Конечно, довезу.
– И скажи Темке, что он – мой любимый мужчина. После Андрюши, конечно.
– Смотри, Татьяна, я не ревную, но зло берет! – заметил Андрей.
Они посмотрели друг на друга взглядами, не предназначенными для посторонних глаз.
– Спасибо, ребята, я поехала.
– Хочешь, я тебя провожу? – предложил Танькин мент. – Километров двадцать. С мигалкой поедем.
– Не надо. – Мне отчего-то расхотелось продолжать разговор на шутливой волне.
Словно в один миг вся бравада, весь неестественный задор ушли, осталась только тихая грусть и нетерпение перед предстоящей встречей с мужем.
Ехала я в том самом наряде, который приобрела недавно в сельском универмаге. Не пропадать же зазря такому прикиду. Вряд ли мне еще когда-нибудь придется его надеть.
На посту ГИБДД под Мало-Степанцом – меня уже достал этот город – я недостаточно быстро сбавила ход, и молоденький сержант замахал мне своим полосатым жезлом. Пришлось останавливаться.
Сержант так тщательно принялся изучать мои документы, что я уже начала нервничать.
– Это ваша машина?
– Моя.
Артем действительно оформил документы на меня, а сам ездил по доверенности.
– Это не ваши документы, – наконец сказал сержант твердо.
Если бы я так не торопилась к раненому мужу, то не отказала бы себе в удовольствии поморочить глупого мальчишку. Небось он уже предвкушал, что поймал серьезного нарушителя.
Теперь же я просто сняла с головы парик.
– А так похожа?
Сержантик покраснел и еще раз украдкой оглядел мою фигуру и мини-юбку. Прикинул по документам мой возраст и никак не мог подогнать его под оригинал. И надо сказать, в его взгляде я прочла неодобрение тому, что я вырядилась, как молодая! Но я не обиделась и посмотрела на него почти с материнской улыбкой: «Молодая, немолодая, но ты купился!»
Если уж на то пошло, между нами всего лет восемь разницы в возрасте, и этот провинциал не знает, что сейчас моден куда больший разрыв между мужчиной и женщиной. Лет этак пятнадцать – семнадцать. Наша эстрадная звезда положила начало такой моде, но ей многое прощается за ее талант, а вот рядовым женщинам приходится труднее.
Только вот стала бы я встречаться с двенадцатилетним мальчиком?.. Старая пошлячка!
Молодой гаишник со вздохом вернул мне документы, забыв даже высказать замечание за быструю езду. Расстроился, что ли? Может, он предвкушал, как поймает шайку угонщиков автомобилей с женщиной-главарем?
Теперь я ехала аккуратно, как на экзамене. Переодеваться только ради того, чтобы соответствовать фотографии на документах, мне не хотелось. Не могу отказать себе в удовольствии разыграть собственного мужа.
Недавно я прочла статью одного ученого, который описывал невероятные случаи излечения людей от самых серьезных болезней при помощи смеха и хорошего настроения. Пусть и Артем посмеется!
Я полна уверенности, что теперь между нами все будет хорошо и больше не останется никаких недомолвок. А насчет того, что он мне изменял... Лилии он говорил, что этого не было. А мне – полностью противоположное. Но даже если изменял, соглашусь я на развод?
Как бы трудно ни было осознавать, что он предпочел мне какую-то другую женщину, я все равно согласна впредь безропотно – или небезропотно – терпеть эту муку.
Дело не в моей боязни одиночества или того, что я сама не сумею воспитать наших детей. Дело в том, что я вдруг поняла: уйдет Артем, и другого такого мужчины у меня больше не будет. Моего мужчины. Любимого. Единственного.
Но чего вдруг я стала настраиваться на разлуку? Надо бороться за свое счастье!
Глава шестнадцатая
В приемном отделении меня встретила та же медсестра Шура. По ее отстраненно-холодному взгляду я поняла: она меня не узнала!
Можно было бы вообще так и играть до конца эту роль роковой юной блондинки, – ведь местные врачи не поняли бы жену, которая бросила истекающего кровью мужа и уехала.
– Девушка, вам кого?
– Я приехала к раненому Решетняку.
– Мы пропускаем только близких родственников.
Елки зеленые! Ну и порядки пошли в сельских больницах! Уж если и здесь ввели пропускную систему!.. Еще не хватало, чтобы Шура потребовала у меня документы.
– Ни фига себе! – юным голосом капризно проговорила я. – Звонят, я еду в такую даль, а теперь меня еще и не пускают.
– Вы сестра больного?
– Я его жена.
Отчего-то мое известие так ошеломило Шуру, что у меня появилась надежда: документы показывать не придется. Она быстро ушла куда-то, бросив мне на ходу:
– Минуточку!
Интересно, какой она представляла себе жену Артема? Хуже? Лучше? Старше?
Шура вернулась и скороговоркой выпалила:
– Всеволод Илларионович – лечащий врач вашего мужа и главврач больницы – попросил вас прежде пройти к нему. Его кабинет – налево по коридору.
Мое сердце ухнуло куда-то вниз и ноги стали ватными.
– Зачем я понадобилась главному врачу? Он со всеми женами пациентов разговаривает? Вы что-то от меня скрываете, и операция Артема прошла вовсе не так успешно, как мне говорили?
От страха я сразу выпала из образа и так разволновалась, что едва не стащила парик и не бросилась бежать в палату к Артему, сметая все на своем пути.
– Женщина! – строго сказала Шура; наверное, таким тоном она всегда прекращала истерики нервных родственников. – С вашим мужем все в порядке. А то, что Всеволод Илларионович захотел вас увидеть... Главному врачу виднее.
Последнюю фразу она произнесла менее уверенно. Наверное, и сама недоумевала, что ее шеф хочет мне сказать.
Нет, она меня успокаивает. Сейчас врач скажет что-нибудь страшное... Иначе зачем еще я ему понадобилась?!
Определенно, в последнее время со мной происходит что-то неладное. То в самую трудную минуту я становлюсь спокойной как слон, то ни с того ни с сего начинаю трястись как в лихорадке. Чего мне бояться какого-то главврача?!
Сжав зубы, я пошла налево по коридору. Чего стоять и гадать, когда проще встретиться наконец с этим Всеволодом Илларионовичем.
Потому я постучала в его дверь куда более решительно, чем сама была настроена.
– Входите!
При виде меня Всеволод Илларионович – наверное, он здесь один такой: значительный, импозантный – поднялся и вышел из-за стола. Это был тот самый врач, который воспринял меня как любовницу Артема. По крайней мере я его отношение к себе так поняла.
Он подошел поближе, оглядел, едва сдерживаясь, чтобы не улыбнуться, и довольно покивал головой:
– Значит, это все-таки вы!
Пришлось согласиться, что я – это я. И снять темные очки, чего при Шуре я не стала делать.
– Я хотела бы объясниться, – робко начала я.
– Не надо, – сказал он.
– Но вы можете подумать, что я бросила истекающего кровью мужа на чужих людей...