Фамильяр под ним ощерился. Лури вгрызся ему в голову и затянул, что было силы, удавку, ломая трахею. Пёс рухнул на пол бездыханный. Наверху послышались вопли и чей-то отчаянный плач.
Вторая собака, уже будучи полуслепой, подмяла Лури под себя и принялась рвать. Лис визжал, отбивался и колотил хвостом. Ему в последний раз удалось стать гибким и выдать облако дыма. Кончик хвоста змеёй протиснулся между телами и сомкнул пасть пса. Пока тот пытался избавиться от намордника, Лури впился ему в шею и выдрал кусок. Пёс завалился на бок, затрясся и затих, залив кровью пол и шкуру израненного лиса.
В глазах Лури стояла дымка, две лапы оказались перебиты, а бока истерзаны. Он кое-как выполз из-под обездвиженной собаки и остался лежать, глядя сквозь рассеивающуюся дымку на людей, которые так жаждали его смерти.
Девочка с косичками ревела в голос. Близнецы побелели, как мел, вцепились в ограждение и неотрывно смотрели на мёртвых фамильяров.
— Вам никогда не уничтожить тёмных магов! — выкрикнул Лури, кашляя кровью. — Вы наплели своим детям сказки, в которых чёрные фамильяры тупее ослов! Вы думаете, мы не стоим и следов от ваших грязных сапог! Но вы поплатитесь за это ещё много раз, как поплатились сегодня!
Он рассмеялся, разбрызгивая из пасти алые капли.
— Надо добить его! — вскричал кто-то.
Один из близнецов схватил принесённый лук и натянул тетиву, целясь в Лури. Глаза его отражали такую ненависть, какую лису никогда не доводилось видеть в Аргусе. Через мгновение стрела, нацеленная в голову, рассекла воздух… и рассыпалась пеплом.
Все замерли на полувдохе. В широко распахнутых глазах Лури отразились хлопья, мерно опускающиеся на пол, как серый снег. А потом послышался пронзительный вопль:
— Пошли прочь от моего лиса!!!
Зеваки вздрогнули. Волшебник трясущимися руками натянул ещё одну стрелу. Лури приподнял голову и увидел отверстие в стене, из которого лился слепящий свет. Оттуда повалили клубы чёрного дыма, а вслед за ними вошёл Аргус. Босой, взъерошенный и полный ужасающего гнева.
— Хозяин… — только и смог прохрипеть лис.
— Убейте фамильяра! — вскрикнул кто-то.
Ещё одна стрела пронзила воздух и рассыпалась. Аргус даже не взглянул на неё. Он осторожно поднял окровавленного Лури и воззрился на волшебников, толпящихся на балконе.
— Вы все умрёте здесь, — сказал он. — Все до одного!
Он поднял руку, чтобы размести пол под ними в щепки и посмотреть, как они падают, ломая кости. Сочившийся из глаз Аргуса гнев жаждал увидеть кучу изломанных тел.
— Рассейся! — выкрикнул Аргус.
Но тут он увидел девочку с косичками, и воздетая рука дрогнула, а потом опустилась. Он прижал Лури к груди и вышел в проделанную брешь. Никто не посмел его остановить. Никто не решился преследовать. Но только до тех пор, пока Аргус не побежал со всех ног, как загнанная дичь.
— Хозяин! Почему вы их не убили?! Теперь нам конец! — запричитал лис.
Аргус нёсся, сломя голову. Чёрный туман больше не ластился к его ногам, силы иссякли, и гнев потух, словно залитое водой пламя. Несколько стрел просвистели рядом с беглецами. Аргус не видел ничего. Ни построек, ни дорог. Весь он состоял из раненного комка на груди и страха не спасти его и не спастись самому. Волшебники быстро настигали беглецов. Аргус услышал позади топот копыт и чьи-то громкие голоса. Он хотел рассеять меч в руках перекрывшего путь всадника, но не смог. Волшебник вспорол пространство блестящим бастардом, Аргус упал на колени, и лезвие прошло над его головой. В тот же миг вторая лошадь позади Аргуса встала на дыбы и ударила его в спину. Волшебник с мечом соскочил с коня и замахнулся. Аргус зажмурился и закусил губу, прижимая к себе полумёртвого Лури.
Глава 16. Цена капли крови
Инто и Фэйми ждали приговора в тюрьме южной столицы, в городе под названием Миэвия. Близость к морю делала здешний климат мягким и тёплым. Высокие скалы защищали от ветров и останавливали большую часть холода, шедшего с севера. Поэтому в Миэвии не было и намёка на осень.
Фэйми сидела на лавке у стены, притянув к себе колени, и смотрела на прямоугольник окошка под потолком. Он был таким крошечным, что о побеге даже мыслей не возникало. Иногда девочка вставала на лавку и высовывала наружу руку, надеясь почувствовать скользящий по пальцам бриз. Тёплые потоки, напоённые запахом водорослей и влажных лесов, были такими неуловимыми. Такими мимолётными. Не ухватиться, не сжать в кулаке и не втянуть обратно вместе с ладонью. Свобода обитала снаружи, а Фэйми томилась здесь — в камере из белого камня.