Его вопль разбудил остальных. Спросонья Эрри чуть не заговорила, но Лури закрыл её мордочку лапой.
— М-м-м, — гудел Макао, потирая заспанные глаза.
— Вы так сладко спали, но уже обед, — как бы извиняясь, сказала кухарка. — Сразу понятно, что артисты. Наверное, привыкли спать в одном фургоне все вместе. А я вас обыскалась с утра. Сюда зайду — нету. Там посмотрю — тоже пусто. Думала, вы уже убежали спозаранку.
Ребята не сразу сообразили, где оказались. Вчера они так ничего и не решили. Сытный ужин и горячая купальня после тяжёлой дороги разморили и детей, и зверей. Даже страх оказаться в плену у белых магов не смог столкнуть с глаз телегу сновидений.
— Стало быть, уже рассвело, прекрасная дама? — спросил Аргус, опять притворяясь слепым.
— Так уж полдень! Второй завтрак на столе остывает. Давайте-ка, умывайтесь, а то я столько всего наготовила! Вдруг и юная госпожа сегодня спустится. Я ей вчера много про вас рассказывала.
— А тут ещё кто-то есть кроме вас с господином и дворецкого? — спросила Фэйми.
— Ой, ну какой из моего муженька дворецкий? Дрова колет, да мусор носит. Вся работа на мне, сама справляюсь, — Она гордо подбоченилась.
— А юная госпожа, это кто? — напомнил Аргус.
— Дочка господина. Она незнакомых людей сторонится. Тут редко кто бывает, а она такая скромница. Что же вы сидите до сих пор? — Маргари всплеснула пухлыми руками.
Все отправились умываться. Соблазн позавтракать перед дорогой был слишком велик, поэтому побег прямо из купальни планировать не стали. Хозяин спустился в столовую, ведя за руку девочку лет десяти в накрахмаленном платье цвета охры. Юная госпожа была тихая и бледная. Она совсем не улыбалась и села в самый конец стола, аккуратно расправив складки одежды, повязав салфетку и выпрямившись в ожидании своей порции каши. Волосы — золотисто-коричневые, как гречишный мёд, спадали на плечи ровными мелкими локонами. Чёлку зачесали набок и закрепили заколкой-бабочкой. Глаза у девочки были серо-синие и холодные, словно горные озёра в тумане. Инто пялился на неё до тех пор, пока Фэйми не пихнула его, шепнув, что это неприлично. Он смутился.
При виде юной госпожи Лури в углу заёрзал, и ребята невольно напряглись. Юнону назвали в честь любимого цветка матери. Это была разновидность жёлтых ирисов, цветущих в середине весны, когда родилась девочка.
Лури подошёл к столу, запрыгнул на свободный табурет напротив Юноны и стал пристально смотреть на неё. Маргари как раз подошла с супницей и застыла, зачерпнув половником кашу. Девочка посмотрела на лиса. Она сидела очень прямо, сложив руки на коленях, как послушный школяр.
— Кажется, у вас не такие уж воспитанные животные, — холодно заметил художник.
— А у вас, как я погляжу, дочь — тёмная магиня, — ехидно сказал Лури.
Маргари выронила супницу. Художник не донёс ложку до рта. Все уставились на лиса.
— Лури! Бестолковый негодник! Ты что, не мог промолчать? — вспылил Аргус, открывая глаза.
Ещё не оправившаяся от потрясения Маргари охнула, увидев их насыщенный фиолетовый цвет, и рухнула без памяти. Пол дрогнул, подскочили столовые приборы, Фэйми выронила хлебец.
— Ох! — воскликнула она, поспешно выбираясь из-за стола.
— Не стоит. Она не живая, — остановил её Лури.
— Я не тёмная магиня!
Юнона встала, ровная, как стрела, и одарила присутствующих холодным взглядом.
— А какая же тогда? — спросил лис.
— Моя мама была белой волшебницей. Я не тёмная магиня, и я не позволю называть себя так. Следите за словами, раз уж оказались за моим столом, уважаемый лис.
Она снова села, расправив складки, отпила немного какао, изящно держа чашку двумя пальцами, и поставила обратно на блюдечко.
— Лури, марш в угол! — скомандовал Аргус. — Что за невоспитанное животное! Простите его дерзость, юная леди, но позвольте всё же узнать. Это ваш талант заставляет фигуры бродить по ночам?
— Как вы смеете задавать подобные вопросы моей дочери?! — вспылил художник.
— Восковых кукол не спрашивали, — забрехал Лури, грызя кость.
— Он не кукла, — Юнона поджала губы. — Это мой отец. И он настоящий.
— Какая его часть? — поинтересовался бесцеремонный лис.
— Голова, — без тени сомнения сказала девочка и принялась за фруктовое парфе с черникой и малиной.
Все недоумённо перевели взгляд с юной госпожи на художника. Тот преспокойно жевал хлебец с абрикосовым вареньем.
— О, муки предков, — сказал Аргус, еле подобравший челюсть. — Как это понимать?