Наша маленькая группа на мгновение оцепенела; потом сначала мужчины, а за ними и я с девочками побежали вслед за ней. Ляля неслась в сторону погранзаставы, туда, где в проволочной ограде была дыра; когда наша кавалькада проскользнула в нее, сумасшедшая уже бежала к морю.
Солнце уже касалось краем диска линии горизонта; красный шар готовился утонуть в море, и кроваво-красные полосы по краю небосклона резко контрастировали с мрачными темно-синими тучами, спускавшимися все ниже и ниже, и с густым свинцовым цветом самого моря. Последние солнечные лучи осветили фигурку Ляли и на какое-то мгновение сделали ее похожей на точеную статуэтку; в следующую же секунду она вошла в море, и первая же набежавшая волна ее накрыла. Еще какое-то время ее силуэт можно было видеть между огромными валами — она казалась крошечной на их фоне. Но долго противостоять разбушевавшейся стихии она была не в силах — и вот очередная волна разбилась с диким грохотом о прибрежную гальку, а за ней… за ней никого не оказалось.
Все это произошло на наших глазах так быстро, что мне показалось — это происходит в кино, а не на самом деле.
Тем более что в тот момент, когда Ляля исчезла, произошел эффект чисто кинематографический: та часть солнечного диска, которая еще не успела скрыться за линией горизонта, была поглощена тучами, и все померкло; стало темно, как самой настоящей ночью. Только ревели разбивающиеся о берег волны — уже в темноте. Мы подошли к самой кромке воды, и брызги обдавали нас с ног до головы — так что мы даже не заметили, как пошел дождь.
Первым моим побуждением, исключительно инстинктивным, когда я увидела входящую в море Лялю, было — последовать за ней и вытащить. Но мой порыв перехватил Тахир, крепко взявший меня за руку.
— Не сходи с ума, Татьяна! — взревел он, пытаясь перекричать прибой. — Хватит нам одной маньячки.
— И что ее ждало бы, если бы ее вытащили? — тихо, нормальным голосом произнесла Вика рядом с моим ухом так, что только я ее услышала.
Между тем берег ожил, на пляж выскочил Максим с большим фонарем; кто-то растворил ворота эллинга, и второй раз за сутки вниз по рельсам пополз катер. Отдельные возгласы прорывались сквозь шум прибоя; по пляжу заметались туда-сюда светлячки фонариков.
Тахир отошел от меня и отдавал распоряжения где-то наверху; иногда до нас доносились отдельные обрывки фраз.
А мы все трое: я, Вика и Ника — неподвижно стояли у самой линии прибоя, не обращая внимания на брызги, оседавшие на наших лицах как соленые слезы, и на усиливающийся дождь, и смотрели вдаль, как будто пытались пронизать взором морскую пучину, увидеть то, что скрывается за ночным мраком и ревущим прибоем, и разглядеть в глубине маленькую фигурку безумной лаборантки.
19. ДИАГНОСТИКА ПО ВИКЕ РОЙТМАН
Стояла уже поздняя ночь, когда все мы, промокшие и озябшие, собрались в нашем ангаре. Витюша закипятил чайник, Ника принесла с кухни заварку, и мы, обжигаясь, согревались густым черным чаем — крепость заменяла ему аромат. Никогда еще в маленьком ангаре не собиралось столько народа; люди сидели на перевернутой лодке, чуть не продавили окончательно Витину походную кровать, кое-кто устроился и на полу. Кроме членов нашей исследовательской группы и начальства в тесное помещение набились все те, кто принимал участие в спасательной операции, то есть почти все мужчины биостанции, кроме тех, кого по разным причинам не было на территории.
Катер хоть и удалось спустить на воду, но было безумием надеяться, что это чему-то поможет.
Счастье еще, что отважные спасатели не перевернулись, не разбились и живыми вернулись на берег, а дно катера лишь слегка поцарапалось о камни, что само по себе было чудом. Но другого чуда не произошло — Лялю поглотило море и не собиралось отдавать ее назад. Ничего не увидели и пограничники, включившие прожектора на полную мощь и два часа подряд обшаривавшие их лучами темные бурлящие валы.
Опустошенные разыгравшейся у нас на глазах трагедией, уставшие, вымотанные и морально и физически, мы жаждали объяснений. Говоря «мы», я имею в виду не только себя — большая часть присутствовавших пребывала в состоянии полного недоумения: не зная подоплеки происшедшего, они не могли понять, что заставило Лялю покончить с собой. Но все молчали, ожидая, когда наконец Тахир заговорит.
Но вместо него слово взяла Вика. Зябко кутаясь в шерстяную кофту, она начала с предыстории — рассказала внимательным слушателям о череде преследовавших меня «несчастных случаев». Ее не перебивали, только Гера Котин несколько раз произнес будто бы про себя: «Ну и ну!» Но я не выдержала: