Жить в палатке в таких условиях мне почему-то не улыбалось.
В лагере народа было еще немного — большая часть сотрудников обычно приезжает в Ашуко ближе к августу, — и несколько домиков оставались незанятыми, так что я могла выбрать себе жилье. Поварих поселили в одной из пятихаток, и Вика с Никой позвали меня поближе к себе — пятихатка, предназначенная дня тех кухарок, которые не смогли приехать, была свободна.
История появления пятихаток на биостанции достаточно характерна. Просто однажды Рахманову удалось по случаю перехватить изрядное количество листов ДСП, которые тут же сложили на складе с уверенностью, что для чего-нибудь они обязательно пригодятся. Но тут впереди замаячила ревизия, и если бы она обнаружила неизрасходованные стройматериалы, то Рахманову грозили бы крупные неприятности — под него и так уже подкапывались «доброжелатели», которых страшно раздражало и то, в каком темпе идут у него дела, и то, что работы его и его сотрудников слишком часто цитируют на Западе. И Тахир нашел гениальное решение: он сам создал проект домиков из этих листов, и уже в апреле, до начала полевого сезона, сотрудники его лаборатории были оторваны от своей науки и брошены на ударную стройку.
На месте проект был слегка модифицирован: так, крышу сделали двускатной, а не односкатной, и к лету домики уже ждали постояльцев.
В той хатке, куда меня привели, стояли две кровати с проволочной сеткой и между ними тумбочка, она же столик. Это было не самое комфортабельное жилище: в нем пока еще не было ни окон, ни дверей. Вернее, был дверной проем и было окно со вставленной в него рамой, но без стекол. Впрочем, дверь тут же при мне принесли и навесили, так что она даже открывалась и закрывалась. Вдохновленная этим, я сейчас же с помощью первых попавшихся под руку студентов перенесла свои вещи от Ванды на свою новую квартиру; естественно, нас сопровождал Тошка, так что процессия оказалась внушительной. Весь переезд занял минут пятнадцать.
С окном дело обстояло сложнее. У Ники и Вики, живших рядом, окно тоже было не застеклено, но им было проще — оно у них выходило на восток, а кроме двери, в дверном проеме висела даже цветастая занавесочка — от мух. Моя же пустая оконная рама смотрела прямо на север, и ветер врывался ко мне с оглушающим свистом и воем, к тому же приносил с собой брызги дождя.
Вика, которая в этот день была свободна, сказала, что это дело поправимое, куда-то ушла и через четверть часа снова появилась в сопровождении двух парней, нагруженных с ног до головы какими-то инструментами.
Одного из них я видела до этого только мельком: это был Дима, аспирант с кафедры зоологии, высокий красавец с темно-каштановой порослью на подбородке и щеках. Вторым оказался техник Витя, который был придан нашей группе в качестве ассистента; он только что вернулся из армии, и все на гражданке казалось ему чудесным. Я никогда не видела, чтобы человек так наслаждался свободой, он прямо ею упивался!
Вика прозрачно намекнула, что прежде чем приступить к делу, ребята с удовольствием выпили бы кофе, но я не нуждалась ни в каких напоминаниях: я уже поместила кипятильник в банку с водой и включила его в розетку. Мастера минут сорок пили кофе, солидно и основательно, поддерживая при этом светскую беседу — впрочем, нам не надо было искать тем для разговоров. Ребята, оба страстные аквалангисты-любители, поведали нам последние подводные новости с «Дельфиньего озера», где работа шла полным ходом. Впрочем, я все время пыталась перевести разговор с тем профессиональных на самую банальную — я все порывалась поговорить о погоде и о том, как неприятно, когда в Ашуко идут дожди…
Наконец, приняв к сведению мои весьма грубые намеки, они поднялись и, с самым серьезным видом разложив инструменты, принялись осматривать раму; эта процедура продолжалась минут десять.
После этого Дима сообщил мне, что стекла такого размера у них нет, склад уже заперт, а тревожить в неурочное время Елену Аркадьевну может только самоубийца. Поэтому сегодня они мне временно вставят в раму полиэтилен — чтобы за ночь я не превратилась в сосульку, — а завтра у меня уже будет настоящее окно, даже со стеклом.
— Вот, кстати, у тебя и полиэтилен есть, — заявил он, увидев кусок прозрачной пленки, валявшийся среди моих разбросанных на кровати вещей. — Немножко велик… Ну да ничего, сложим его вдвое — так будет прочней.
Он что-то прикинул на глазок и, аккуратно сложив пленку, сказал:
— Шей здесь.
Я нашла свою жестяную шкатулку со швейными принадлежностями, вытащила оттуда самую толстую иголку и суровые нитки и принялась шить. Шила я долго. Пока я шила, в хатку все время заходили люди и оставались в ней. Так как я была занята, то роль хозяйки приняла на себя Вика: она варила для гостей кофе и наливала его в кружки и пластмассовые стаканчики.