И еще каждый дельфин — личность. Они влюбляются в своих тренеров, они ревнуют, они стараются привлечь к себе внимание, они обожают, когда ими восхищаются. У меня дома на стене висит фотография дельфина, стоящего на хвосте. Как-то ко мне зашел приятель, который работал с дельфинами только один сезон, и спросил:
— Это Нимфа?
Да, это была Нимфа! Никто из других дельфинов, и тем более ни один дельфин мужеского пола, не умел так себя представить, как она. Как настоящий артист не может жить без восторженных зрителей, так и наша Нимфа не могла обходиться без внимания восхищенной публики. Это было давно, сейчас бы она, несомненно, блистала как звезда «Дельфиньего озера», но и тогда, на биостанции, преследовавшей сугубо научные цели, она нашла выход. Дельфинарий, закрытый для публики, то и дело посещали различные делегации — и она ждала этих визитов как манны небесной!
Тут уж она себя показывала во всей красе: прыжки, сальто, которым ее никто не учил, плавание на хвосте — все шло в ход. Причем она безошибочно определяла ранг делегации (наверное, чувствовала это по поведению сотрудников, которые служили гидами) — для жен и детей офицеров Черноморского флота она не прилагала почти никаких усилий, зато когда осматривать дельфинарий прибыли высшие флотские командиры, тут уж она превзошла саму себя!
Ася, несмотря на неважное самочувствие, любила общаться и охотно приближалась к людям. Особенно ей нравилось чесаться. Дельфины вообще очень это любят, а Ася подставляла для чесания все части своего тела, так что при осмотре невозможно было найти ни единой чешуйки старой отмирающей кожи; такого гладкого дельфина надо было еще поискать. Ася совершенно не возражала, когда кто-то из нас садился на нее верхом — при условии, что наездник чесал ей при этом пятками брюшко. Впрочем, она позволяла на себе кататься и по-другому: можно было плыть рядом с ней, держась за ее спинной плавник или хвост. Но на такую близость с человеком она шла только под настроение, обычно она больше любила играть в салочки, причем догоняющей стороной был, естественно, кто-то из двуногих.
Тогда она развивала бешеную, на человеческий взгляд, скорость, но, конечно, весьма умеренную по дельфиньим меркам. Кажется, вот-вот ты до нее дотронешься, но она снова от тебя ускользает, и ты ныряешь за ней в глубину, а она уже оказывается на поверхности, и вода в вольере бурлит ключом.
Особенно полюбил возиться с Асей Вадим, девятнадцатилетний студент с физфака, очень умненький мальчик, который ходил хвостом за Викой — так его заинтересовала ее профессия — изучение человеческих душ, как он это формулировал, а скорее всего и она сама. Мы с подругами как-то даже поспорили на эту тему. Ника и я утверждали, что Вадим в нее влюбился, а Вика, смеясь, отмахивалась от нас, уверяя, что Вадик видит в ней не женщину, а скорее гипнотизера (в последние годы Вика работала психотерапевтом и писала диссертацию о гипнозе). Но голова у Вики была занята отнюдь не гипнозом и уж, конечно, не Вадимом. Иногда она застывала на кухне с поварешкой в руках, и глаза ее принимали мечтательное выражение. Я очень быстро поняла, какое направление приняли ее мысли, — достаточно сказать, что зоолога Диму она привела стеклить мое окно совсем не случайно.
Так вот, Вадим проявлял такой энтузиазм, что Ванда даже арендовала его у Максима — временно, конечно, потому что новые бассейны были нужны станции как воздух.
Теперь именно в его обязанности входило размораживание рыбы и доставка ее на каракатицу, и мы вздохнули с облегчением: на Витю надежды не было никакой, а все мы по очереди: и Ванда, и Инна, и я сама — уже перевернулись в «мыльнице» по дороге в каракатицу, и чайки долго пировали, доедая так и не доехавшую до Аси ставриду. Работать с Вадимом было приятно и, главное, весело. Он был остроумным парнем, а иногда забавлял нас совершенно неосознанно: он еще не сбросил с себя детскую пухлость, и когда нырял, погружались только верхняя часть его туловища и ноги, пятая же точка, округлая и, очевидно, очень легкая, оставалась на поверхности как поплавок.
Но иногда мы все замерзали до дрожи, а Ася угрюмо и неподвижно застывала где-нибудь на глубине, и тогда мы призывали на помощь Дашу.