Но это дела не меняло — он все равно каждый раз говорил о своей великой любви ко мне, а я научилась относиться к его разглагольствованиям безразлично.
Мы чокнулись и выпили. Шампанское было действительно очень хорошее; у меня от него немедленно закружилась голова. Долгий перелет, тряская горная дорога, жара — все это привело к тому, что я опьянела с первой же рюмки. У Сергея глаза тоже скоро стали какими-то стеклянными, как будто ему было трудно сфокусировать взор; я удивилась — что такое для здорового мужика капелька шампанского? Впрочем, когда мы допили первую бутылку, Сережа притащил откуда-то из домиков еще одну, не такую красивую; содержимое ее оказалось более теплым, но я была уже в таком состоянии, что мне нравилось все.
Поговорив немного о том, как чудесно, что я приехала, и как он рад меня видеть, и предложив мне вообще переселиться на озеро, Сергей оседлал своего любимого конька — завел речь о себе: какой он изумительный дрессировщик, как слушаются его звери, как трудно сейчас работать… Работать было в самом деле трудно: «Дельфинье озеро» давало по три представления в день, а иной раз и по пять, выходными служили те благословенные для тренеров дни, когда волнение на море достигало критической отметки, и катера не ходили.
Я подыгрывала ему: когда видишься с бывшим мужем так редко, можно и сыграть в его игру; к тому же он действительно великолепно работал с животными, и я ему об этом сказала:
— Я тебя совсем недавно видела по телевизору, в «Мире животных» у Дроздова… Этот трюк с двумя котиками и двумя шарами тебе особенно удался — я ни с чем подобным никогда не сталкивалась. Но я не знала, что ты работаешь и с дельфинами тоже.
— Просто заменял Антонова. Котики у меня чудные — что Ласочка, что Капрал… А что ты скажешь про сивучей?
Про сивучей я ничего особенного сказать не могла, потому что давно их не видела, поэтому просто промямлила:
— Знаешь, они какие-то громоздкие…
— Да, Гаврюша вымахал будь здоров… Ты знаешь, я его боюсь: у него настает пора любви. Каждый раз, когда я вхожу в его вольер, у меня такое чувство, что он вот-вот на меня бросится — кинется защищать свою самку Ромашку. В сезон спаривания, когда нет самцов своего вида, он и человека рассматривает как соперника. — И в подтверждение своих слов Сережа вскочил и потащил меня смотреть его сивучей, причем он уже собирался садиться в лодку и плыть вместе со мной к их загону, но я его вовремя остановила. Если его когда-нибудь и кусали звери (правда, несильно), то исключительно тогда, когда он лез к ним в нетрезвом виде.
Соленое озеро — часть залива, которая естественным образом давным-давно отделилась от моря, — было разгорожено решетками на отдельные сектора, так что котики помещались в своем вольере, сивучи — в своем. Основная акватория была отдана дельфинам, хотя несколько только что отловленных и еще не прирученных зверей содержалось в дальней части озера, отделенной рыбачьей сеткой. Мы прошлись вдоль трибун, полюбовались на животных; он представлял их мне, как будто знакомил с гостями на приеме:
— А это Ласочка… Ласочка, поздоровайся с Таней. Молодец, умница! А ты почему отвернулся, Капрал? Ай-ай-ай, как не стыдно!
Сивучи встретили нас неприветливо, могучий самец недовольно заревел, и я вполне поняла опасения Сергея.
Потом я умудрилась увести Сергея снова в тренерскую. Хотя мы выпили совсем немного — по его масштабам, конечно, — тем не менее речь у него стала какая-то смазанная, глаза заблестели.
Мы уже пили чай, когда разговор снова зашел об опасностях, подстерегающих дрессировщиков.
— Вот ты, Таня, не смогла справиться с одной несчастной кошкой. Кошка, конечно, дикий зверь, но с морскими львами ее не сравнить[3].
Котики тоже хороши: недавно один кот — с ним работали только ученые — покусал Антонова за пятки.
Я помнила эту историю. Антонов уже вылезал из бассейна, когда особо стервозная самка котика молнией промчалась от помоста, где она лежала, до бортика и вцепилась ему в щиколотку. Антонову еще повезло — сухожилие не было прокушено, только задеты нервные окончания. У котиков очень острые зубы, особенно клыки — они не слишком велики, но зато идеально приспособлены для того хищного образа жизни, который эти животные ведут в естественных условиях, где добычей им служат отнюдь не их собственные тренеры.