Но все обошлось, и она толкнула замурзаную пластиковую дверь.
– Добрый день, – сказала Липа, оглядывая помещение. – Я Зимина. Я вам сегодня звонила. Кто у вас тут главный?
По-видимому, вся редакция располагалась в одной комнате.
– Это ко мне, – поманил ее рукой парень лет тридцати.
Он мазнул глазами по Липиной фигуре и стал суетливо освобождать от каких-то папок стул рядом со своим столом. Кроме него в комнате находилась та самая секретарша, и еще одна девушка работала за компьютером.
– Раздеваться не приглашаю – у нас прохладно.
«А я и ненадолго», – подумала Липа, прикидывая финансовое положение газетки.
– Так. – Липа наконец села, а парень зачем-то хлопнул по столу ладонями. – Я – главный редактор. Нам нужен менеджер по рекламе, а вам нужна работа.
– Ну да, – сказала Липа возможно нейтральнее, чтобы приободрить парня.
Серо-голубые глаза главреда были пустыми и безразличными и очень не вязались с его бодреньким тоном. Вряд ли он когда-то мечтал стать главным редактором районного рекламного листка.
– Времена нелегкие, и нам нужен настоящий профессионал. Вы ведь нам что-то принесли?
Липа, конечно, принесла пару-тройку журналов из тех еще времен. Ее статьи были предусмотрительно отмечены клейкими закладками. Главный парень на редакции полистал их, чуть скривившись. Похоже, он не доходил даже до этого уровня.
– Это платные публикации, – объяснила Липа.
– Я понял… Это не совсем то, что нам нужно…
– Да это я тоже поняла. Реклама – она разная бывает.
– Ну да… Нам нужен человек, который будет искать рекламодателей в нашем административном округе, – он покрутил пальцами в воздухе, – обзванивать организации, заключать договора на информационное обслуживание. Округ у нас большой, довольно богатый, работы много. Вы как?
– Да нормально, – выпятила губу Липа. – И такое делали, бывало. Вопрос – как эта бурная деятельность вознаграждается материально.
– Ну, двадцать пять процентов от суммы договора.
«Ага, типа развели меня… На транспорте все и проездишь».
– А оклад, простите, каков?
– А оклада нет, – изображая глазами очаровательный полудетский наив, сказал главред. – Только процент. Да вы не думайте, это неплохо получится.
Он ободряюще улыбнулся Липе, мол, давай, начинай прямо сейчас. Бери низкий старт и рыжей белкой скок-скок по объектам!
– Но у вас ведь в объявлении сказано – «оклад плюс процент», – настойчиво повторила Липа.
– Где?! – подскочил парень. – Где вы такое прочли?
– Да вот. – Липа протянула руку к расковырянной пачке газеток, лежавших тут же, на коробке из-под принтерной бумаги. – Вот, сейчас… «Оклад плюс процент». Не вы разве писали?
– Ох, ну это!.. – Парень, досадливо скривившись, вырвал из Липиных рук газетку и кинул ее назад в кучу. – Это устаревший вариант… Что, вы сами не понимаете? Откуда сейчас твердый оклад взять?
– Ну вы же получаете, – пожала плечами Липа.
– Я, девушка, тоже на проценте, хоть и главный редактор.
«Точно! Лузер! И похоже, я не первая, кто его так… Зарплату вы все получаете из того, что добывает рекламщик. Ясненько».
Липе опять предложили почетную роль спасительницы слабых и обездоленных. А она опять от нее откажется.
– Хорошо, – сказала Липа, решительно поднимаясь. – Я всесторонне обдумаю ваше предложение и сообщу вам результаты своего обдумывания.
Парень кривовато усмехнулся, ничего не сказал, а Липа запихала свои журналы в пакет и вышла, буркнув: «Всем всех благ». Снаружи, на скольз кой площадке перед входной дверью, она столкнулась с молодой, лет двадцати двух, девушкой.
– Вы, случайно, не рекламистом пришли устраиваться? – спросила Липа.
– Да… А что – уже занято? – огорчилась девушка явственно.
– Да нет! – радостно махнула рукой Липа. – С такими условиями-то!.. Не скоро они себе найдут.
– А… что? – Девушка недоверчиво и как-то обиженно смотрела на Липу, которая невольно перегораживала ей дорогу.
– Да ничего. Сходите, побеседуйте… Но если вас не устраивает роль матери Терезы, вам там делать нечего. Удачи!
«Ну, молоденькой-то он, лузер этот, оклад какой-никакой да положит. Ага, с последующей отработкой прямо там, в холодном офисе, в нерабочее время. Незавидно-с!»
Назавтра была суббота. А в понедельник выйдет – если еще не погиб от дистрофии – большой фолиант с надеждой. Можно будет сделать какие-то телодвижения.
Было половина пятого, а небо над горизонтом все еще оставалось голубым.