– Это с какими, например? – чуть напрягся полковник.
– Ну, коль скоро я журналист, и довольно известный, люди приходят ко мне со своими проблемами, я должна как-то отзываться, что-то предпринимать… Социальная миссия.
– А, это похвально. С телевидением вы контакт имеете?
– Ну да, – насупилась Липа, будто глядя внутрь себя, – небольшой, но положительный. Связь с коллегами я налаживаю быстро.
– Так вот вы и подумайте – мы пока человека искать не будем.
– Я вас поняла, – пробормотала Липа, сдерживаясь из последних сил, чтобы не расплыться в довольной улыбке и не броситься – прямо через широкий стол – на шею седому полковнику. – Я извещу вас о моем решении в течение двух дней.
– Так, – сказала Липа грозно, останавливаясь на пороге кабинета Гуслярова. – Не вам ли я обязана этой приятной неожиданностью?
– Ну а если и мне? – улыбнулся он, подняв глаза от клавиатуры. – Как вы – согласились на предложение? Присядьте.
– Нет, я пойду, – мотнула головой Липа. – Я взволнована. Взяла тайм-аут на обдумывание этого ответственного жизненного шага. Увидимся!
Выйдя с территории УВД, Липа позвонила Кузе и сказала, что сейчас подъедет с очень важными новостями.
– Точно ты его зацепила, – сказала Кузя, с торжеством – будто это она, по старинному семейному рецепту, тайком от Липы, целенаправленно привораживала РДГ-2 корнем мандрагоры.
– Кто знает, Кузик. Заметь – как только високосный год закончился, так сразу подвижки ледяных полей начались.
– Ой, да хоть бы… Надоело все до чертиков! А чего он еще говорил?
– Просил не торопиться с принятием предложения… Важный шаг, говорил.
– Ты это о чем?! – чуть опешила лучшая подруга. – Это ты о ком?!
– Да о начальнике этом! Седом! В звездочках! А ты что подумала?… Об этом еще рано!
Они еще от души посмеялись над этой своей дурацкой и неустроенной жизнью. Кот Тишка, пришедший засвидетельствовать почтение Липе, послушал их пять минут, скрутил широкую рыжую морду в недовольную мину, поставил полосатый хвост вертикально – точно как милицейский жезл – и ушел обратно в комнаты, к Кузиному папе.
– А ты в форме ходить будешь? – уточнила Алена, которой Липа дозвонилась из дому на киностудию – та работала в вечернюю смену, озвучивая очередной кусок вторичного телемыла.
– Не, я вольнонаемной буду. Мне не положено. Надо где-то в завалах костюм деловой нарыть. Ведь где-то был, мерзавец?! И не один…
– А так и лучше. Не люблю формы.
«Так, похоже, вопрос о подаче объявления отпадает, – думала Липа вечером, вполглаза наблюдая по телевизору неаппетитный американский сериал. – Или?… Надо действительно все обдумать… Милиция! Но из благодарности я должна там хоть годик – до уверенного конца кризиса – отработать. Просто из благодарности, что наваяли г-ну Покойницкому аж три проверки! Это вполне эквивалентно одному хорошему мордобою. Страшно подумать, сколько мне пришлось бы заплатить наемному исполнителю экзекуции! И еще надбавку бы запросил – за особую противность и вредность».
«Да, третьего объявления я точно подавать не буду… Работой я обеспечена, минимальным пайком – тоже, – размышляла Липа, готовясь в девять утра позвонить по месту своей новой работы. – А жаль! Такие люди приходили! Галерея образов! Ну да ладно – верно, в милиции не хуже будет… Главное, один яркий образ там точно имеется… Так, девять часов есть! Звоним и… соглашаемся».
Полковник сказал, что Липе надо будет – если она надумает принять предложение – позвонить в отдел кадров. Тамошнее начальственное меццо-сопрано велело Липе подъехать в управление. Там Липе надавали кучу бумаг – написать заявление, заполнить анкету и изобразить «в произвольной форме» автобиографию. Гусляров по пути ей нигде не попался, поэтому Липа решила заглянуть к нему сама, на самую маленькую минуточку. Все-таки она чем-то ему обязана.
Гусляров оказался на месте.
– Вы присядьте на секундочку, Олимпиада Иннокентьевна…
– Да я пойду, наверное… Вроде у меня первый рабочий день завтра… Подготовиться надо… Морально!
– Нет, вы присядьте. Что вам волноваться – такому профессионалу? Вы фактически у нас уже работаете… А у меня к вам еще одно дело, личного плана.
«Ой-ой-ой! – чуть не закричала Липа, но невероятным усилием воли сдержалась и присела на давно знакомый ее попе стул. – Какое ж такое личное дело-то?»
– Вы ведь давно в этом районе живете?
– Да, уж лет двадцать… Как папа в отставку вышел, нам здесь квартиру дали. Это еще новостройка была.