Гул раздражения пронесся по всему телу, и все же я застопорилась от ноток слабости в ее голосе. Я знала, что не должна им поддаваться. Лучше держаться за свое оружие. Но на секунду мне захотелось, чтобы мама увидела меня, по-настоящему увидела такой, какая я есть. Но мне показалось, что это невозможно. Она продолжала все время настаивать на своем, будто мои желания, потребности и чувства не имели значения.
Поэтому я засунула вину в задний карман и протянула руку.
— Ключ.
И, к моему удивлению, она достала золотой ключ и вложила его мне в руку. Я сжала пальцы, он показался мне весом в десять фунтов. Мама выглядела растерянной и грустной. Но быстро справилась с мимолетной слабостью, вернувшись к негодованию.
— Если бы ты не хотела, чтобы я помогала тебе с квартирой и гардеробом, ты могла бы просто сказать мне об этом, — заявила она.
Затем повернулась на своих четырехдюймовых каблуках от Маноло Бланик и вышла из моей квартиры, оставив всю новую и старую мебель там, где она стояла. И двух недовольных грузчиков с двумя новыми стульями в прихожей.
Сэм взглянул на меня и закрыл дверь, прежде чем грузчики успели войти. Оставив их разбираться с моей мамой.
А потом я рухнула на пол. Рухнула на деревянный пол, обхватив голову руками и дрожа. Я не могла поверить, что это только что произошло. У меня всегда были неустойчивые отношения с матерью, которые только ухудшались за годы моего неповиновения. Но такое было выше моего понимания.
— Эй, — позвал Сэм, опускаясь рядом со мной на пол и прижимая меня к своей груди. Я крепко обняла его, позволяя теплу его тела, окутать меня. — Все хорошо.
— Да? — прошептала я.
— Ага.
— Я только что сказала маме, чтобы она убиралась из моей квартиры.
— Ты поступила правильно, — напомнил он мне.
— Знаю, — прошептала я. — Но мне очень жалко, что я ей это сказала.
— Если бы ты отнеслась к этой ситуации бесчувственно, то, наверное, не была бы тогда живым человеком.
— Мне необходимо было отстоять свою позицию. — Я отстранилась и посмотрела ему в глаза. — Я не могу позволить ей так беспечно вмешиваться в мою жизнь.
— Ты поступила правильно. Она перешла черту.
— И мне совсем не понравилось, как она выражалась о тебе.
Он погладил меня по голове.
— Мне все равно, что она обо мне говорит. Я все это уже слышал. Знаю, что мне здесь не место с такой девушкой, как ты.
— Не говори глупостей.
— Ты настолько далека от моей лиги, что это даже не смешно, — сказал он с самоуничижительным смехом.
— Не правда.
— Ларк, ты принцесса Верхнего Ист-Сайда. Я — никто из ниоткуда, раньше занимался строительством. Это нормально, что я признаю то, чем я зарабатывал себе на жизнь. Мне не стыдно. Но я не брошу тебя из-за этого. Я все еще люблю тебя.
Я икнула, и на моем лице появилась легкая улыбка.
— Я тоже тебя люблю.
Он взял за подбородок и притянул к себе для поцелуя.
— Теперь с тобой действительно все будет в порядке?
Я пожала плечами.
— Не уверена. Такое ощущение, что мяч вроде как на ее стороне. Но я знаю свою маму. Она не будет пытаться загладить свою вину. Сделает вид, что ничего не произошло, пока я сама не сдамся и не помирюсь с ней.
— Просто дай время. Сегодня тебе не стоит предпринимать шаги.
— Я и не собираюсь. Не сейчас, когда праймериз так близко и светит еще чертовая вечеринка с покером у Томаса.
— Эй, не добавляй стресса, — сказал он. — Нам не обязательно идти на вечеринку к Томасу.
Я выгнула бровь.
— Да?! А потом я буду сожалеть, что пропустила, как ты надрал ему задницу и сбил с него всю спесь? Я так не думаю.
Он рассмеялся.
— Посмотрим, что из этого выйдет. На самом деле, если ты не хочешь, мы могли бы просто провести вечер дома.
— Нет, я думаю, что хотела бы провести вечер с нашей компанией. Я скучаю по ним всем, мы редко теперь собираемся вместе. В Хэмптоне мне казалось, что у нас образовалась новая команда.
— Приятно чувствовать, что я принадлежу ей.
Я улыбнулась.
— Здесь и есть твое место.
Он поднял меня с пола и заключил в объятия.
— Да. Да, это так.
31. Ларк
— Ты на полном серьезе забрала у нее ключ и выставила мать за дверь? — спросила Инглиш, широко раскрыв глаза. — И сказала, что ты ей больше не дочь? Срань господня!
Я тихо рассмеялась и пожала плечами.
— Да, я пребывала в ярости. И это, мягко говоря.
— Господи Иисусе! Я не могу себе представить, как такое могло случиться. Я не слишком дружна с твоими родителями, но все же!