— А что, этот педрила Кардинал сейчас здесь?
— До свидания, мистер Калхун.
Делорм держала распахнутую дверь. Калхун поднялся. Делорм почувствовала себя медом, к которому приближается медведь. В последний момент она отступила, чтобы он не задел ее.
Уже выйдя за дверь, Калхун прокричал:
— Скажите Кардиналу, что я жду не дождусь встречи с ним.
Над перегородками показалось несколько голов — Желаги, Маклеод.
— Вы угрожаете полицейскому, мистер Калхун?
Калхун подмигнул Делорм:
— А тебя я еще сцапаю, киска!
31
Рыжий Медведь открыл медный замок и ступил в свое святилище. Запах, от которого вырвало бы самого стойкого полицейского, на Медведя действовал совершенно иначе. Он вдыхал глубоко этот запах — так турист, выйдя из палатки, с наслаждением вдыхает свежую утреннюю прохладу. Медведь чувствовал бурление крови в жилах и знакомое пощипывание каждого нерва — самое верное из всех удовольствий. Он был так взволнован, что не замечал даже мошкары.
Луна пошла на убыль, и жертв он пока что приносить не будет. Но все же, входя в хижину, он испытывал восторг. Кевин с Леоном в городе, и весь лагерь в его полном распоряжении. Естественно, он, не медля, отправился в святилище. Попозже, днем, он встретится с учениками, теперь же ему необходимо проконсультироваться с нгангой.
Он возжег в курильнице древесный уголь, бросив в огонь несколько щепоток полыни и корня дудника. Даже в лучших оккультных магазинах Торонто не всегда бывали нужные ингредиенты, и ему нередко приходилось выписывать их из Нью-Йорка. Окон в этой хижине не было, он зажег над нгангой три ряда свечей, и предметы вокруг обрели очертания. Он закрыл дверь и запер ее.
Нганга ощетинилась палками. Двадцать восемь священных palos требовалось для того, чтобы подчинить себе дух и донести смысл молитвы. Духа надо тормошить, толкать и погонять, как быка, только так можно добиться результата.
— Бахало! — Его крик срезонировал от бетонных стен. — Бахало! Семтекне бакунерай пентол!
Не надо становиться на колени, не надо просить — так учил его дядя.
— Бахало. Сеено темтем бакунерай пентол!
Подобно католическому священнику он простер руки над нгангой, на несколько секунд погрузился в размышления — чего именно ему угодно. Собраться, сконцентрироваться — для успеха это главное. Он желает, чтоб дух обрел способность двигаться для него.
— Сеено темтем нака нова валдор.
Он помешал палками вонючую жижу. На поверхность всплыла ступня — бледная, без пальцев. Палками он отогнал ее к краю котла и стал шарить в глубине, пока не показалась вторая ступня.
— Сендекере мам коко, пантиби. Иди для меня, дух, для меня, давшего тебе ноги, чтобы передвигаться, повелевшего тебе идти, двигаться во имя мое, прозревать во имя мое.
Погрузив ступни обратно на глубину, он стал шарить в поисках рук. Рук как таковых не было, были только беспалые кисти, отрубленные в запястьях, и сами пальцы, отдельно, которые он отрезал один за другим для нганги. Воспоминание об ужасе жертвы, об агонии заставляло его сердце биться сильнее. Ужас, агония — это те врата, через которые смертная плоть входит в бессмертие духа. Через ужас и агонию он, Рыжий Медведь, достигает духа умерших, чтобы повелевать ими. Ужас и агония — его друзья.
Некоторые из палок были расплющены на концах, образуя нечто вроде ложек. Он выловил ими несколько пальцев. Пальцы были белые и сморщенные. На одном оставалось кольцо с изображением черепа и костей.
— Кандопей варонауэй д'кран. Бентак по бентак мам тинпей. Нактак по нактак мам кеннетей. Приблизься ко мне, дух. Сплоти воедино моих союзников. Ополчись на моих врагов.
Рыжий Медведь вновь помешал темную жижу, упиваясь запахом. Теперь в нганге выплыл самый крупный предмет. Он возник ныряльщиком из адских пучин, колышась на поверхности, медленно вращаясь. Из глаз и ноздрей струйками стекали вода и кровь. Полуоткрытые глаза были устремлены куда-то вдаль, поверх плеча Рыжего Медведя.
Рыжий Медведь стал читать нараспев заклинание на непонятном языке:
— Дух, начинай движение во имя мое, учись во имя мое, чтобы дать мне знание. Дух, мозгом, которым я одарил тебя, открой мне то, что мне требуется знать. Ступай, дух, ступай и выполняй то, что тебе велено.
32
Кардинал сидел у стойки бара «Д'Аннунцио» — помеси фруктовой лавки с кафетерием, — достопримечательности Алгонкин-Бей, которую он помнил чуть ли не с младенчества. Здесь торговали лучшими в городе сэндвичами, почему Кардинал и находился сейчас здесь. Куриный салат на булке он давно уже заглотал, но все сидел за старой деревянной стойкой, составляя наметки плана.
Джон Кардинал уже давно не верил ни в какое вдохновение. И даже в ловкость и ум свои он перестал верить. Он не признавал за собой особого следовательского дара, а убедился в том, что для успешного расследования требуется лишь не жалеть на него времени. Ты не гений и не Шерлок Холмс, ты лишь частица, более или менее успешная, некой структуры, занимающейся всесторонним рассмотрением совершенного преступления до тех пор, пока оно не будет раскрыто.
Поэтому, когда впервые он ощутил вдохновение, в которое не верил, он отбросил его как нечто совершенно излишнее. Слишком легко, решил он. И мало правдоподобно.
Он составлял наметки плана, как станут они допрашивать байкеров. Пока что повесить на них убийство Вомбата он не мог, не имея существенных доказательств. «Привлечь Масгрейва», писал он. «Заняться видеозаписями». И «позвонить Джерри Комманде». Запись «проверить Обратный справочник» он вычеркнул.
Эту задачу он уже выполнил. Уголовный розыск располагал справочниками не только по Алгонкин-Бей, но и по всем крупным городам Канады.
Кардинал искал в нем ванкуверский номер, по которому Терри звонила из больницы, но номер этот там не значился. Тогда он обратился в справочную Ванкувера, но и там этого телефонного номера не оказалось. Молодой человек на другом конце провода сообщил ему, что это номер мобильника.
Тогда он позвонил в компанию «Белл» и сказал, что произошел несчастный случай — застрелена молодая женщина, и он пытается известить ее близких. Единственное, в чем смогла помочь ему компания «Белл», — это сообщить, что номер зарегистрирован на имя Кевина Тейта. Адреса его у них нет, так как за обслуживание он заплатил карточками предоплаты. Нет, сказать, почему телефон отключен, они не могут. Скорее всего, абонент перерасходовал оплаченное время. На получение более подробной информации требуется соответствующее разрешение.
Чтобы получить разрешение, Кардиналу нужен был час-другой. Но он не хотел сейчас тратить время на изучение этой стороны дела. Так что же в результате он узнал? Терри Тейт звонила брату на мобильник. Не бог весть какая ценная информация. Предполагать, что Кевин Тейт находится за пределами Ванкувера, оснований нет. Но с другой стороны, это номер мобильника, а значит, он может пребывать где угодно.
Следующим шагом Кардинала явился просмотр криминальных дел. Выяснилось, что Кевин Тейт три года назад был осужден за хранение героина с целью его сбыта и приговорен к двум годам без одного дня.
Звонок в Ванкуверскую полицию оказался безрезультатным. Полицейского, который арестовал Тейта, перевели в другое место, а оставшиеся и не могли, и не горели желанием помочь Кардиналу. Он продиктовал свою фамилию и номер телефона детективу Отдела по борьбе с наркотиками, который обещал ему перезвонить.
Это все ладно, но где ты, Кевин Тейт? Кардинал понаставил в свой блокнот знаки вопроса. Но тут на передний край выступила другая мысль: что, если Терри Тейт в Алгонкин-Бей не чужая? Что, если это не первый ее приезд сюда, а возвращение? Мысль вдохновляла, хотя он и боролся с этим. Но возможен ли подобный сценарий? Ведь если Терри Тейт выросла здесь, к этому времени, несомненно, кто-нибудь стал бы ее разыскивать. Но может быть, они жили здесь не так уж долго.