Она немного помедлила в дверях: счастье настолько властно ее охватило, что она боялась разрыдаться.
Джек протянул ей здоровую руку:
— Ты готова? — Он говорил спокойно и тихо, но голос его отдавался в стенах комнаты и Бекки почувствовала на себе вопросительные взгляды всех присутствующих.
— Да. — Она шагнула вперед и взяла его руку. Джек сжал ей пальцы, и священник начал обряд.
Джек сказал, что берет ее в жены. Он обещал любить ее, беречь и уважать всю жизнь. После того как Бекки принесла такие же клятвы, викарий спросил, кто отдает ее в жены. Вышел Гарретт и положил руку на плечо невесты:
— Я.
Викарий повернулся к Джеку и прочитал обет. Джек серьезно повторял за ним. Бекки смотрела в его лицо, видела его переживания, Видела честность в его карих глазах — все время, пока он говорил.
— Пожалуйста, возьмите мистера Фултона за правую руку, миледи.
Она сделала это очень осторожно, помня о его ране и стараясь не причинить боль. Он держал ее ладонь неуклюже — до сих пор не мог до конца сгибать пальцы, — но по ее руке распространялось тепло и спокойствие. Она глядела ему прямо в глаза, повторяя свои клятвы.
Потом Джек надел кольцо ей на палец. Это был прекрасный золотой ободок, красиво поблескивавший в свете свечей.
— Это кольцо моей матери, — шепнул Джек.
— Пожалуйста, повторяйте за мной, — снова заговорил священник, приступая к очередному этапу обряда.
— С этим кольцом, — повторял Джек, — беру тебя в жены и тебя почитаю…
Бекки улыбалась.
— И всеми житейскими благами тебя наделяю…
Ребекка изо всех сил сдерживала смех, но губы ее предательски вздрагивали. У нее уже есть все эти блага, и она с радостью наделит его ими — по доброй воле.
Джек увидел выражение ее лица и в самом конце своей речи тоже заулыбался.
— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.
Священник потом еще долго говорил, голос его звучал в ушах, но Бекки ничего не слышала и только лукаво улыбалась Джеку. Наконец их объявили мужем и женой.
Бекки заглянула в лицо Джека. Он улыбнулся ей, а потом, привлекая к себе левой рукой, склонился и поцеловал.
Прошло очень много времени с тех пор, как они в последний раз целовались! Кажется, целая жизнь. Губы его были мягки и теплы, и на них остался привкус сливового пудинга и рождественского вина, но и еще чего-то, более глубокого и приятного. Богатый, солоноватый, мужской вкус Джека. Она любила его и, забыв обо всем на свете, наслаждалась им, обхватив мужа за затылок и купая пальцы в его мягких, слегка выгоревших на солнце волосах.
Джек. Супруг. Наконец-то это правда. Она никогда не была счастливее.
Он осторожно отстранился. У него за спиной маячили темные тени. Очнувшись, она поняла, что Гарретт недоволен ими. Тристан, впрочем, тоже, хотя выражение его лица было более благосклонным. Кейт, София, Сесилия, лорд Стрэтфорд и дети столпились вокруг, чтобы их поздравить. Щеки у Бекки вспыхнули, но Джек улыбался ей, и оставалось только ответить ему улыбкой.
В новогоднюю ночь было прохладно, но не морозно. Начавшийся на прошлой неделе ветер принес потепление, и почти весь рождественский снег уже растаял. Убедившись, что все вещи внесли к ним в каюту, а слуги — Джози и Сэм — устроены надлежащим образом, Джек и Бекки вышли на палубу и обнялись, закутавшись в одеяло. Матросы бегали по своим делам мимо них, по большей части молча. Лишь изредка раздавались резкие команды старших по званию.
— Прощай, Англия, — шепнула Бекки.
«Вашингтон» разрезал килем волны, и облепленные пришвартованными судами набережные Портсмута исчезали в тумане.
Джек обнял ее крепче. С тех пор как они поженились, он постоянно ощущал головокружительную смесь ликования и вины. Вины за то, что увозит Бекки от всего, что ей дорога это чувство усилилось, когда он увидел их трогательное прощание.
— Прости меня, дорогая. Я понимаю, насколько тебе больно покидать семью.
Она задумчиво улыбнулась:
— Ведь они — все, что у меня было до сих пор. Но я знаю, что для меня они всегда будут где-то рядом. Мы будем писать друг другу. Надеюсь, однажды, когда мы обустроимся, кто-то из них сможет даже к нам приехать.
— Надеюсь.
Бекки прижалась к его левому боку, и ее тепло проникло через толстую ткань шерстяного одеяла, которым Джек укутал ее плечи.
— Джек?
— Что?
— Как ты думаешь, Том Уортингем переживет это испытание?